Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Культуролог, преподаватель МГУ Олег Комков продолжает исследовать границы современной культуры. Сегодня мы публикуем транскрипцию лекции, посвященной «Диалектике Просвещения» Теодора Адорно и Макса Хоркхаймера. Что такое культуриндустрия? Когда она заменила культуру? Как ей удается создавать мир вещей, образов и знаков, которые ничему не соответствуют в действительности? Что такое псевдоинтеллектуальность? И какую роль в становлении современной индустрии бессмысленного (вос-)производства культуры сыграла диалектика Просвещения, которая превращает идеал знания и прогресса в культ комфорта и утверждает раз и навсегда инструментальное отношение человека к миру? Разбираемся Лекция из курса «Теория культуры», прочитанного О.А. Комковым бакалаврам отделения культурологии факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова в 2017/18 учебном году, публикуется в записи выпускницы бакалавриата Влады Волковой. Конспект сохраняет манеру и особенности устной речи лектора. Цитаты, которые зачитывались, восстановлены и приведены в соответствии с первоисточниками. Текст просмотрен, в некоторых частях отредактирован и авторизован О.А. Комковым..
Книга Адорно и Хоркхаймера «Диалектика Просвещения» – важная веха в критике культуры. Для нас сейчас важна вторая часть – «Культуриндустрия». Продолжаем говорить о том, как все плохо. Мы знаем, что все гораздо хуже сейчас. В этом тексте дается панорама массовой культуры. Дается перечень характеристик массовой культуры, которые с той поры приобрели более явственное выражение.
Характеристики эти связаны с унификацией – созданием единого поля смыслов, образов, явлений. Унификации принципов выражения. Навязчивый или агрессивный характер – она не оставляет выбора, навязывает образы, которые люди волей-неволей вынуждены потреблять. Субъект становится объектом и наоборот. Человек становится зависимым, становится объектом манипуляции со стороны того, что субъектом раньше не было.
Хайдеггер и его культура «постава» – человек становится зависимым от техники, а техника – судьба нынешней культуры. Культура технична: технологии манипуляции, управления, воздействия.
Рекламный характер культуриндустрии. Связан с унификацией и агрессивностью. Тиражирование – возможность бесконечного умножения одного и то же. Авторы на это обращают особое внимание: производится бесконечное количество копий одного и того же явления/вещи, политических дискурсов. Может, ничего плохого в этом самом по себе и нет – людей много, всем нужны вещи. Но нужно задуматься о том, что здесь опасно. Понятно, что эта черта массовой культуры противопоставляется тем эпохам, когда не было тиражирования и все вещи имели уникальный характер.
Иллюзорность культуры. Отдых становится как будто бы частью работы или строится по ее модели. Культуриндустрия создает мир вещей, образов и знаков (предвосхищаются симулякры в бодрийяровском смысле), которые ничему не соответствуют в действительности. Если отдых иллюзорен, то он не отдых. Он – погруженность в работу. Вспомним Маркса: под работой имеется в виду состояние зависимости от работы, состояние рабства. Марксистская парадигма очень заметна. Как и некоторые другие представители Франкфуртской школы, Адорно и Хоркхаймер были марксистами и делали выводы из марксовой мысли, которые почти никто до них не делал. Иллюзорный характер: виртуальная реальность, которая претендует на то, чтобы быть реальностью подлинной. Это реклама.
Нацеленность массовой продукции на коммерческий успех. Нацеленность на коммерческую выгоду (там, где есть такая вещь, как выгода, больше не остается места ни для чего). Она затмевает все смыслы. Успех можно понять и в более широком смысле. Не обязательно коммерческом. Этот смысл также артикулирован. Авторы имеют в виду и успех в плане популярности, когда человек становится общеизвестным, уважаемым, часто обретает иллюзорный авторитет. Успех как обладание вещами и возможностями. Важная тема, потому что такое понимание успеха и культуры как процесса, деятельности, направленной на успех, извращает исконное содержание слова. В любом языке оно не обозначает того, что стало значить уже в начале ХХ века и что значит сейчас. Успех в подлинном смысле это свершение. Не результат. Исконное значение – сбываться, осуществляться. Когда творится то, чего раньше не было. Это приведение в бытие, к бытию, если воспользоваться языком Хайдеггера. Благодаря человеку. Человек – существо творческое. Всякий акт творения – внесение в мир чего-то нового. Во всех индоевропейских языках слово «успех» имеет такое значение.
Речь идет о деградации этого понятия, которое имеет как чисто экономическую сторону, так и сторону психологическую. Успех как эйфория. Эйфория – слово древнее и очень хорошее. По-гречески оно включает корень «благо». Мы имеем в виду ощущение экстаза, радости от того, что получилось, свершилось. Успех это, например, защитить диплом. Когда человеку удается сделать то, чего еще не было на свете, – этого достаточно, чтобы испытать успех поистине космический. На этом веками строилась человеческая культура. На событиях успеха. Каждый момент создания чего-либо признавался внутренне в качестве абсолютного успеха. С этим резко контрастирует современное понимание, которое начало складываться в ХХ веке.
Все черты так называемой массовой культуры мы давно знаем. В тексте Адорно и Хоркхаймера нет ничего такого, чего бы мы давно не знали. И изменить облик современной культуры не получится – это марксово светлое будущее, которого нет, но именно поэтому оно есть.
Актуальность текста для настоящего времени не нуждается в комментариях: взять хотя бы тему о том, как режим работы/отдыха становится иллюзорным, включаясь в систему культуриндустрии.
Мы узнаем в этой книге состояние вещей, которые нас окружают. Менее очевидный вывод из этого (книга 1947 года): вскрыты некоторые механизмы человеческого существования. Культуриндустрией эти механизмы осознаны как то, что можно и дальше продолжать эффективно эксплуатировать. Формирование культуры в качестве культуриндустрии, как производства, воспроизведения себя самой – последствие возникновения феномена массовости, впадения в состояние обезличенности. В этом тексте эксплицитно артикулировано то, что культуриндустрия вообще есть именно как культуриндустрия. Мы думаем, что есть культура, а оказывается, есть только культуриндустрия – индустрия бессмысленного (вос-)производства культуры, чтобы удовлетворять одни и те же базовые потребности одними и теми же базовыми, стандартными способами, держать человека в узде. Осознание знака равенства: культура = культуриндустрия.
Мы могли бы сказать, что в этом тексте узнаем современное состояние общества за последние 70 лет. Узнаем в этом тексте себя. Узнаем не то, как люди живут, а как каждый из нас живет. Поэтому текст актуален и по-своему не прочитан, хотя зачитан до дыр. Если мы узнаем себя там, это означает, что мы узнаем что-то в себе как то, что всегда в человеке присутствует и никогда из него не уходило. Что помогает различать подлинную и неподлинную культуру. Человек подвержен риску впасть в состояние массовости в силу самой специфики человеческой природы. Замкнутый круг как производство потребностей, которые потом удовлетворяются. Он обесценивает смысл духовности, поскольку сама духовность оказывается продуктом производства. Под культурой в основном понимается культура развлечений, но мы понимаем под нею нечто более широкое, включающее в себя и другие способы производства. У Хоркхаймера и Адорно принципы культуриндустрии распространяются на все. Бодрийяр назовет «культурой производства» особый уровень развития знаков.
Иллюзорность всего создаваемого массовой культурой и то, как человек исторгнут благодаря ей из сферы своего подлинного существования. Тема «отказа от мышления» (Ортега-и-Гассет упоминал, Ханна Арендт разовьет). Человеку не надо думать, за него уже подумали, надо только потребить то, что предлагают. Возникает иллюзия мышления при потреблении некоего продукта. Тема отказа от мышления будет возникать у последующих авторов.
Как возникла Вторая мировая война, на чем основана? Источник – нацистский тоталитарный режим. Вопрос о сущности тоталитарных режимов. Они связаны с тем, что человек отказывается от всех своих прав в пользу государства (именно это Арендт будет развивать). Почему в книге Хоркхаймера и Адорно нет темы войны и тоталитаризма? Они считают, что все зло Второй мировой уже и без того вписано во все те темы, которые они обсуждают. Это зло – одна из сторон того способа жизни, в который человек вошел в ХХ веке.
«Диалектика Просвещения». Они полагают, что это закономерный итог пути, на который вступила европейская культура в эпоху Просвещения. Тематика Просвещения. Идеалы просветителей – культ знания, разума, человеческих возможностей. Идея прогресса как неуклонного движения человечества к благу и новым уровням развития. Идея постижимости всего на свете, идея будущей экспансии знания. Она была у многих, кроме Вико и Гердера. Потому мы их отличали от доминирующих тенденций просветительской мысли. Хоркхаймер и Адорно полагают, что речь должна идти о том, что Просвещение (его доминирующая мысль уже никуда не уходила из истории западной культуры) утверждает раз и навсегда инструментальное отношение человека к миру. Сначала это не совсем явно – разница между восторгами Гердера и претензиями французских энциклопедистов, пишущих о масштабах человеческого знания. Разница в том, что знание, которое ставится во главу угла идеологией Просвещения – знание ради перекраивания мира под человека. Этим путем прежде всего идет вся культура последних двух веков. В этом сущность научно-технического прогресса. Смысл благ в изменении облика мира. Перекроить мир под себя. Меняется сама психология человека, личность.
Облик мира изменился радикально. Какого мира? Ландшафт, в который встроено то, что, казалось бы, не должно было быть в него встроено (Хайдеггер), свидетельствует о том, что изменился облик человека прежде всего. Диалектика Просвещения: простой смысл. Двусторонность просветительской идеологии – она имеет свою теневую сторону, побочные эффекты, которые будут торжествовать. Культура на протяжении уже двух веков их в упор не видит. Не видит, что идея превращения мира в комфортное для человека место – идея невозможного. Преображает – обезображивает – человек самого себя. Идея массовой культуры – человек, утративший субъективность, индивидуальность, личность. Сделав знание и способность обретать знания главным инструментом, человек изменил не только себя. Изменил мир как мир человеческий. Изменил конфигурацию культуры.
«Говорить о культуре всегда было делом культуре противным».
Речь о культуре – позднее явление. Но здесь имеется в виду не теория культуры, а то, насколько часто сейчас слово «культура» употребляется в нашем языке.
«В качестве общего знаменателя термин «культура» виртуально уже включает в себя процедуры схематизации, каталогизации и классификации, приобщающие культуру к сфере администрирования. И лишь на уровне индустриальном, где происходит ее последовательное поглощение, достигается полное соответствие этому понятию культуры. Подчиняя одинаковым образом все отрасли духовного производства одной-единственной цели – скрепить все чувства человека с момента выхода его из здания фабрики и до момента прохождения контрольных часов там же на следующее утро печатью как раз того трудового процесса, непрерывный ход которого он сам обязан поддерживать в течение рабочего дня, – эта ситуация самым издевательским образом воплощает то понятие единой культуры, которое было выдвинуто философами-персоналистами в противовес ее омассовлению.»
Смысл термина «культуриндустрия». Пока культура была культурой, не надо было употреблять это слово. Когда оно начинает широко употребляться, это означает, что слово именует то, что люди начинают терять. Культуру, которая стала производством и воспроизводством. Стала осознанным занятием. Над чем-то работать, трудиться. Речь идет о том, что культура стала синонимична производству и поэтому его повсеместное употребление сейчас неосознанно для многих, но включает схематизацию, каталогизацию, стандартизацию (даже в самом хорошем смысле – образовательную). Все это включено изначально в слово культура, когда оно начинает употребляться. Кроме как таким образом никто культуру уже не видит и не считает возможным видеть.
Все, что касается реалий, мы много раз проговаривали. Культура массовая, безликая, отрицающая ценности, вульгарная («расхожая», от vulgus – «толпа»).
Куда девается высокое? У Адорно с Хоркхаймером массовая культура ничему не противопоставлена – ни элитарной, ни народной культуре. Они имели в виду, что культура сводится вся к культуриндустрии. Высокое искусство… Проведение границ и уровней – зыбкое предприятие, но есть интуитивно понятные вещи. По Хоркхаймеру и Адорно, высокое искусство и культура вовлечены в культуриндустрию (симфония, переданная по радио). Все на корысти и выгоде – включено в систему экономических отношений. Лицемерие – осознанная иллюзорность, практикуемая даже не теми, кто манипулирует. Человек массовой культуры – сам управитель. Если все вовлечены в процесс, то каждый не только потребитель, но и производитель и устанавливатель стандартов. Но есть те, кто берут в свои руки власть. В этот процесс вовлечено все наследие «подлинной» культуры, которая является формой творческого существования человека.
Подлинное не сокрыто. Это значит: относиться к миру с уважением и любовью. Чтение, почитание. Либо культура это культ, либо это массовое производство развлечений.
Мода – феномен массовый. Все что угодно может стать модным, например, увлечение высоким искусством. Мне вот нравится… скажем, Пауль Клее, нет, он меня реально прикалывает, потому что это круто, клево потому что, мне по кайфу смотреть на картины Клее… Многие люди так относятся к высокому. Оно делается объектом модного увлечения – круто быть увлеченным современным искусством или искусством древнего Египта. Остались ли люди, способные смотреть неким «немассовым», пусть будет «элитарным» взглядом? Любой человек может быть причастен и «массовости», и «элитарности». Самоопределение тоже уже давно обеспечено иллюзорностью (вот мы сидим такие все из себя культурологи…). Сейчас мы вкладываем нейтральный или нередко позитивный смысл в понятие «массовая культура».
Момент обмана, иллюзорности. «Обман» масс в подзаголовке главы. Есть вещи, которые репрезентируют сами себя, а есть те, которые репрезентируют моду на определенные вещи. Египетская пирамида репрезентирует себя, не моду на пирамиды. Поэтому она подлинная, реальная. Репрезентируется не желание этим обладать, потому что установлен такой стандарт. Тождественность вещи самой себе, она никуда не отсылает. Продукт массовой культуры не равен себе самому, отсылает к бесконечному множеству других продуктов. На рекламном плакате или в рекламном ролике египетская пирамида репрезентирует все, что угодно, кроме самой себя. Даже если весь ролик наполнен умными и важными словами о Египте, культуре, Яне Ассмане. (Бодрийяровский «симулякр» в этом плане лучше освещает некоторые аспекты темы.)
Индивидуальность. Само решение человека отнести себя к той или иной категории – решение, уже запрограммированное массовой культурой. Отсюда термин «псевдоиндивидуальность» у Адорно и Хоркхаймера. То, что кажется индивидуальностью, уникальностью для человека, то, в чем он сам себе может казаться индивидуальностью – часть обмана. Некие образы, которым человек подражает. Связано с модой, навязчивостью. То, что с экранов преподносится как образ уникальный и воплощающий в себе нечто важное: героизм, красоту, честность, – растиражированный стандарт. А принимается за выражение индивидуальности. Но как это проявляется в самоощущении человека, если он вовсе не следует никакой яркой, популярной экранной модели, бренду, тренду? Не следует, но тем не менее решает, как он смотрит на культуру. Отделяя в ней «высокое» от «массового». Это утверждает его в мысли о том, что он осуществляет осознанный выбор. Но этот выбор предопределен и запрограммирован самой конфигурацией массовой культуры как культуриндустрии. Суть дела заключается в том, что виртуальное приобретает бóльшую реальность, чем осязаемое/подлинное. Поэтому осознание своей уникальности, личностной вовлеченности во что-то, своих возможностей – становится не то чтобы обманом, но спорным и неоднозначным для человека новейшей эпохи. Все в любой момент может обернуться не тем, чем оно кажется. Потому что мир уже устроили таким образом, что нет выбора, индивидуальности и повода, чтобы думать. За тебя все сделали, тебе все преподнесено.
Только такие вещи, как боль, берутся вдруг ниоткуда, будто бы просто так. Может, тут надо искать некоторый критерий отличия «массового» от «немассового». Когда просто вдруг ощущение, что что-то не так, которое нельзя вывести ниоткуда логическим путем. Механизмы культуриндустрии дают сбой…
