Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
В своих лекциях Витгенштейн говорил, что, будучи неверующим, он не может спорить с тем, во что верит религиозный человек. Подобные высказывания философа стали орудием некоторых религиозных мыслителей для доказательства позиции, что атеисты не только не могут противоречить тому, во что верят религиозные люди, но и не могут опровергать их убеждения, так как не понимают их или понимают по-своему. Стивен Лоу, редактор философского журнала THINK Королевского института философии в Лондоне, разбирается, что не так с этой идеей, как высказывания Витгенштейна связаны с его концепцией «языковых игр», почему они не годятся в споре с атеистами, и, наконец, что такое нонкогнитивизм и почему даже он не в силах разрешить этот спор.
Когда в наши дни атеисты набрасываются на веру, они обычно критикуют убеждения незрелых религиозных мыслителей. Или их утверждения. При этом убеждения искушенного религиозного мыслителя невосприимчивы к этим нападкам.
Последние зачастую апеллируют к поздним работам Людвига Витгенштейна (1889-1951) — в частности, к примечаниям, которые он сделал в «Лекциях и беседах об эстетике, психологии и религиозной вере» (1967) и «Культуре и ценности» (1970), обе работы опубликованы посмертно. Витгенштейн сделал несколько любопытных, хотя и загадочных комментариев о вере в этих книгах, где предположил, что подобная критика атеистов не попадает в цель.
Далее мы представим краткое руководство по ведущим «витгенштейновским» оправданиям религиозных убеждений, основанное на более поздних работах Витгенштейна. Обратите внимание, что поздние взгляды Витгенштейна о вере довольно спорны. Воззрения, которые я выношу на обсуждение, не обязательно принадлежат Витгенштейну, но приписываются ему. Стоит присмотреться к этим разнородным высказываниям более внимательно, и мы не найдем почти ничего, чтобы успокоить верующих, что их убеждения «выше того», что критикуют современные атеисты. Это не значит, что современная атеистическая критика веры хороша, — может, и нет. Просто философия Витгенштейна не формирует особенный иммунитет к подобным нападкам.
В своих лекциях Витгенштейн говорил, что, будучи неверующим, он не может спорить с тем, во что верит религиозный человек:
Если вы спросите меня, верю ли я в Судный день в том смысле, в каком в него верят религиозные люди, я бы точно никогда не сказал: «Нет. Я не верю, что он настанет». Мне кажется сумасшествием так говорить.
И потом я объясняю: «Я не верю в…», но религиозный человек никогда не будет слушать то, что я пытаюсь донести.
Что сказать. Я не могу противоречить такому человеку.
Действительно, слова Витгенштейна часто интерпретируются как предположение, что неверующие не только не могут противоречить тому, во что верят религиозные люди, но и не могут опровергать их убеждения. Но почему нет?
Именно по этому вопросу расходятся мнения исследователей Витгенштейна. Существует широко распространенное мнение, согласно которому Витгенштейн считал, что религиозный человек и атеист используют такие выражения, как «Бог существует», «Иисус воскрес», «Настанет Судный день», совсем по-разному и, следовательно, с разными значениями. Но это наталкивает на новые вопросы:
- В чем именно состоит различие в использовании?
- Почему мы можем предположить, что атеисты не в состоянии отрицать – и даже не в состоянии опровергать — то, что религиозный человек выражает с помощью этих выражений?
Именно в ответ на эти вопросы существует ряд различных Витгенштейновских взглядов. Ниже выделяются три основные идеи.
Читайте также «Языковые игры» Витгенштейна: путь к свободе
Если опираться на то, что я называю «нонкогнитивистским витгенштейнианством» Нонкогнитивизм — концепция в метаэтике, которая «отстаивает особый, непознавательный статус моральных (и других ценностных) высказываний, полную или частичную неприменимость к ним теоретико-познавательных схем и подходов». (Энциклопедия эпистемологии и философии науки. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация, 2009. – C. 363). , такие высказывания, как «Бог существует» и «Иисус воскрес», не используются религиозными людьми для каких-то заявлений. Но если не будет никаких религиозных высказываний, то атеистическим критикам будет нечего отрицать или опровергать.
Если выражение «Бог существует» используется не для того, чтобы заявить о себе, а для чего-то другого, то как оно используется? По предположению экспрессивизма Экспрессивизм — одна из форм морального нигилизма, которая отрицает тезис, что наши моральные суждения пытаются описать реальность, так как, когда кто-то говорит о моральности или аморальности, он говорит не о реальности, а о своих чувствах. , такие утверждения, как «Бог существует», используются религиозными людьми для выражения эмоций или отношений. Например, «Бог существует» может быть использовано для выражения сильного оптимизма или чувства благоговения и глубокого почтения.
Возможно, когда верующие люди говорят, что «Бог существует», они на самом деле восклицают «Ого!», изумляясь, что Вселенная вообще существует. Это касается того, как используется выражение «Бог существует». Но сразу становится интересно, откуда вы знаете, что Бог существует? Есть ли у вас доказательства существования Бога? Появляются вопросы, на которые нет ответов. Но именно на такие вопросы требуют ответа атеистические критики.
Нонкогнитивистские доводы об использовании религиозного языка на деле приводят к тому, что атеистическим критикам нечего отрицать или противопоставить тому, о чем говорят религиозные люди. Недостатком нонкогнитивизма является его неспособность объяснить, как работает религиозный язык. Витгенштейн сам призывает нас не фокусироваться на том, как используется язык, а «смотреть и видеть». Он также призывает сосредоточиться на обычном лингвистическом опыте. Но нонкогнитивист, кажется, и не говорит вовсе об обычном религиозном лингвистическом опыте. Подавляющее большинство религиозных людей, в том числе большинство самозваных витгенштейнцианцев, по-видимому, используют религиозный язык, чтобы выдвигать различные метафизические, исторические и другие утверждения. Для них обычно очень важно, чтобы утверждения обязательно были истиной.
В частности, для большинства христиан очень важно, чтобы воскрешение Иисуса воспринималось как исторический факт. Они часто представляют «доказательства» в поддержку этого исторического утверждения, например, свидетельства очевидцев. Большинство также используют выражение «Бог существует», говоря о каком-то трансцендентном, совершенном существе, и пытаются защититься от нападок со стороны аргументом об очевидной проблеме зла (аргумент, что наличие зла во Вселенной доказывает обратное, то есть существование всемогущего, всезнающего и доброго божества). Зачем вставать на защиту утверждения, если нет никакого утверждения, которому они привержены? Похоже, что если и есть верующие люди, которые используют религиозный язык совершенно некогнитивистским способом, они в меньшинстве.
Многие исследователи Витгенштейна отмечают очевидную несостоятельность нонкогнитивизма для объяснения использования религиозного языка и вычеркивают его. Витгенштейн в их плоскости допускает религиозные утверждения. Религиозный язык нельзя назвать исключительно экспрессивным, иначе, как утверждает философ Геня Шёнбаумсфельд в своей книге «Путаница сфер» (2007), религиозная вера не сводилась бы ни к чему иному, кроме как к «некоемому причудливому виду восторга». И с ней в этом соглашается философ Северин Шредер в эссе 2007 года «Канатоходец»:
Вопреки широко распространенному мнению, Витгенштейн не выдвигал исключительно экспрессивистскую трактовку религиозных высказываний […]. Витгенштейн подчеркивал важность приверженности практическому измерению религиозной веры, но в то же время не отрицал, что она существует сама по себе или включает в себя элемент веры в некоторые вещи, которые становятся правдой от этой веры.
С этой точки зрения, когда религиозные люди утверждают, что «Бог существует» и «Иисус воскрес из мертвых» (в отличие от некогнитивизма), зачастую вкладывают дополнительные измерения смысла или значения, которые теряются для атеиста.
Есть измерения в использовании и значении религиозного языка, невидимые для атеистов-скептиков
Религиозный философ Джон Коттингем в 2009 году сделал такой вывод по Витгенштейну:
«Наши языковые игры переплетаются с сетью нелингвистических действий и не могут быть поняты вне контекста, задаваемого жизнью».
Затем Коттингем использует аналогию для объяснения того, что атеистические критики упускают из виду. Он полагает, что критики религиозных убеждений используют «соковыжималку»: то есть пытаются извлечь из религиозных убеждений прозрачную жидкость некоторых утверждений, которые рассматривают изолированно, отбрасывая при этом всю мякоть контекста. Но «соковыжималка», как можно изначально предположить, не дает докопаться до сути фрукта. Скорее всего мы получим не самый приятный на вкус напиток плюс хаос из мякоти. Если кто-то попробовал клубнику только в виде сока из соковыжималки и подумал: «Это не для меня», он будет абсолютно не понимать, что такое клубника и никогда не поймет любителей этих ягод.
Шенбаумсфельд точно так же интерпретирует Витгенштейна, полагая, что существуют измерения использования и значения религиозного языка, потерянные для атеистов-скептиков. Тот, у кого нет «музыкального слуха», не может возражать тому, что говорит музыкант – такому человеку просто не хватит музыкальной впечатлительности даже для того, чтобы понять, о чем говорит знаток. Так и Витгенштейн полагает, что неверующие не могут возражать тому, о чем говорит религиозный человек, поскольку в его картине мира нет соответствующих понятий.
Шенбаумсфельд допускает, что и Витгенштейн, и критики-атеисты могут механически повторять слова, сказанные верующими, точно так же, как тот, у кого нет музыкального слуха, может как попугай повторять слова, используемые знатоком музыки (они даже могут обсудить великих композиторов, основы контрапункта и т. д.). Но самое большее, что могут приобрести те, кому не хватает музыкального слуха или религиозной чуткости, — это чисто «интеллектуальное» понимание предмета, «сравнимое с изучением кода». С точки зрения Шенбаумсфельд, для того, чтобы на самом деле иметь возможность возразить знатоку музыки или религиозному человеку, нам нужно «понимание, которое делает музыкальное произведение или молитву живыми для нас, а не только механическое повторение форм слов».
Есть некоторая правдоподобность этого «витгенштейновского» взгляда — давайте назовем его взглядом «соковыжималки» — что в религиозном использовании выражения «Бог существуют» есть глубокие слои смысла и значения, которые часто недоступны для атеистов. Потому можно предположить, что многие атеисты имеют доступ лишь к обедневшему пониманию религиозных выражений, то есть как после «соковыжималки».
Однако здесь Шенбаумсфельд была бы не совсем права в интерпретации Витгенштейна, если бы вывела, что атеистам нечего противопоставить вере только потому, что они теряют эти глубокие и неведомые смыслы и значения/
Читайте также Язык как ключ к сознанию: к основным идеям Ноама Хомского
Проведем аналогию. Предположим, Мэри подслушала, как Том говорит, что Отто — фриц. Говоря это, Том ясно передает свою веру (убеждение), что Отто — немец. Однако Том мог иметь в виду и гораздо больше. Он, употребляя эти оскорбительные слова, выразил свое презрение к немцам, а значит, и к Отто. Получается, что истинная цель высказывания Тома в том, чтобы оскорбить Отто.
Теперь предположим, что Мэри, так сказать, слепа к оскорблениям. Следовательно, Мэри не в состоянии правильно понять употребление слова «фриц». В частности, Мэри не может понять, как Том использует это выражение в данном конкретном случае. Богатое и разнообразное значение слова «фриц» совершенно ускользает от Мэри, которая, очевидно, думает, что «фриц» означает просто «немец». И вот, зная, что Отто не немец, она говорит Тому: «Нет, ты ошибаешься: Отто не фриц – он не немец». Получилось ли Мэри возразить Тому?
Конечно, она возразила. Правда, у Мэри было только бедное, слепое к оскорбительной стороне, пропущенное через «соковыжималку» понимание «фрица», но это не помешало ей успешно противостоять и даже прямо опровергнуть то, что сказал Том.
Тогда выходит, что, даже если у атеистов в арсенале только хилое, слепое к религиозно-смысловому, пропущенному через «соковыжималку» понимание того, что религиозный человек понимает, используя выражение «Бог существует» или другие, это не означает, что они не могут противостоять религиозным убеждениям, выраженным богословским языком. Но из этого и не следует, что атеисты могут прямо опровергнуть то, во что верят религиозные люди.
Но, возможно, Витгенштейн и Шенбаумсфельд считают, что на самом деле не существует сходства между тем, чему привержены религиозные люди, и тем, чему они привержены, по мнению атеиста?
Что, если значение для религиозного человека, например, метафорическое? Предположим, я говорю, что Том — мотылек у пламени Джейн. Если не восприимчивая к метафорам Мэри подслушает меня, она скажет, что Джейн явно не светящееся тело из воспламененного газа, а у Тома нет крыльев, и нам становится ясно, что Мэри совершенно не поняла смысла. Между тем, что Мэри поняла, и тем, что я имел в виду, мало общего. И вследствие этого Мэри не может противоречить мне.
Тогда выходит, что религиозный смысл выражения «Бог существует» тоже метафоричен, а критик-атеист совершенно не понимает смысла этой метафоры. Можно назвать это взглядом «сильной соковыжималки».
Если я закричу «Шах и мат!» во время карточной игры в «Джин Рамми», я вызову полное недоумение
Проблема взгляда «сильной соковыжималки» заключается в том, что, как и нонкогнитивизм, он не дает понять, как используется религиозный язык. Когда религиозный человек говорит «Бог существует», и атеисты пытаются возразить, тыкая пальцем на все зло в мире, религиозный человек обычно пытается объяснить зло через доктрины теодицеи (что зло — война — результат свободы воли; зло существует, чтобы укреплять наши характеры), или апеллируют к тайне (насколько нам известно, Бог существует и у него есть веские основания допускать наличие зла).
Если бы то, что имел в виду религиозный человек, было метафорой, подобные религиозные ответы имели бы такой же смысл, как и мой ответ Мэри, если бы я утверждал, что доказательства того, что Джейн явно не светящееся тело из воспламененного газа, а у Тома нет крыльев, неубедительны, или настаивал, что все, что мы знаем о Джейн — что она буквально является светящимся телом воспламененного газа.
Вариант взгляда «сильной соковыжималки» начинается с мысли Витгенштейна о том, что использование языка заложено в определенных «языковых играх» и «формах жизни». Предположим, что во время игры в карточную игру «Джин рамми» я закричу «Шах и мат!». Учитывая, что «мат» актуален для совершенно другой игры с другими правилами, мой выкрик, скорее всего, приведет к полному недоумению. Действительно, до конца не ясно, что я вообще хотел сказать. Некоторые предполагают, что аналогичным образом высказывания, например, «Иисус воскрес», имеют свое место в религиозных языковых играх, и когда их помещают в другие языковые игры, работающие по другим правилами (например, в лаборатории или на уроке истории в университете), они отбрасывают содержание. Но получается, ученому в лаборатории и историку на лекции нечего противопоставить этим высказываниям. Научная и историческая критика религиозных убеждений невозможна.
И снова взгляд «сильной соковыжималки» не подходит для понимания богословского языка. Религиозные деятели регулярно используют выражения «Бог существует», «Иисус воскрес» и другие в научном и историческом контексте – используя точные аргументы в пользу существования Бога и исторические аргументы в пользу Воскресения. И даже если правда, что место для разговоров о существовании Бога и воскрешении Иисуса есть только в религиозной жизни, к которой неверующие не принадлежат, это не означает, что эти неверующие не могут разумно отрицать и отвергать эти утверждения.
В конце концов, обвинения, выдвинутые во время судебных процессов в XVII веке в Салеме, тоже имели место в религиозной форме жизни в прошлом, к которой современные атеисты не принадлежат, но от этого современные атеисты не перестали отрицать и опровергать то, что происходило в XVII с его охотой на ведьм и колдовством.
Третья точка зрения, приписываемая Витгенштейну в отношении религиозного языка, — это то, что я называю отрицательным атеистическим взглядом (atheist minus view). Здесь религиозный человек стремится не к большему, чем предполагает атеист, а к меньшему.
Вот простая иллюстрация. Предположим, что Тед принял слишком буквально представление о Боге как об отце, который смотрит на нас с облаков. Тед считает, что, когда религиозные люди посвящают себя Богу, они посвящают себя физическому человеку, который буквально сидит на облаке где-то над головой, глядя вниз. Итак, чтобы опровергнуть это убеждение, Тед осматривает каждое облако и не находит такого человека ни на одном из них.
Очевидно, что, когда Тед говорит, что Бога нет, используя «Бога» в его понимании, Тед на деле не противоречит верующему. Кроме того, хотя Тед и может опровергнуть существование Бога в своем понимании, он не может опровергнуть Бога в понимании искушенного теиста.
Большинство критиков религии, конечно, не виновны в таком нелепом недоразумении. Но, возможно, они виновны в чем-то более глубоком. Богословы часто подчеркивают, что Бог — это не «вещь»: «Бог-это не какой-то предмет в дополнение к Вселенной и ее содержимому. На самом деле, такой «вещи» не существует». Так, в книге «Поиск веры» (2002) богослов Денис Тернер говорит атеисту:
Нет смысла предполагать, что вы не согласны со мной, если утверждаете: «Нет такой вещи, как Бог», потому что я знал это задолго до вас.
Учитывая, что атеисты понимают Бога как «вещь», которая существует в дополнение ко всем другим вещам, как бы они ни характеризовали Бога, отрицая, что «Бог» существует, атеисты никогда не смогут противоречить тому, во что верят теологические искушенные люди, такие как Тернер.
Ни одно из убеждений Витгенштейна о религиозном языке не предлагает верующим аргументов против критики атеистов
Интересно, что сам Витгенштейн говорит, что, когда речь заходит о Боге, она идет не о «существовании чего-то». Так что, возможно, Витгенштейн сделал бы то же самое, что и Тернер: отрицание атеистом такой «вещи», как Бог, есть отрицание того, во что не верит ни один разумный религиозный человек. Однако этот третий «Витгенштейновский» взгляд на функционирование религиозного языка также сталкивается с возражениями.
Во-первых, отрицательный атеистический взгляд не подходит для понимания высказываний религиозного языка. Представьте, что Иисус воскрес из мертвых. Должны ли мы представлять то, что под этим подразумевается христианин, а не то, что под ним понимает атеист? Конечно, нет: большинство христиан действительно считают физическое воскрешение историческим фактом, как и предполагают их противники-атеисты.
Во-вторых, даже если критики-атеисты неправильно поняли, что имеется в виду под Богом — думая о Боге как о дополнительной «вещи» в дополнение ко Вселенной и ее содержанию — из этого не следует, что они не опровергли того, что верующие люди вкладывают в понимание Бога. Предположим, Мэри вывела, что нет всесильного, всеблагого божества. Нет смысла в том, что верующий скажет в ответ: «Мэри, ты брала за основу, что «Бог» — это всесильное доброе существо, которое живет на облаке, а я не верю в такие вещи!». Дело в том, что Мэри смогла опровергнуть, что Бога нет, даже если верующий понимает его по-своему, и она не виновата в недопонимании.
В-третьих, даже если критик с атеистическими взглядами неправильно понял, что имеет в виду под «Богом» искушенный христианин, это не значит, что он не способен понять христианина. Если отрицательный атеистический взгляд верен, понимание того, что имеет в виду искушенный в богословии верующий, достаточно просто: все, что нужно сделать атеисту, — это вычеркнуть «вещь», «живет на облаке» и прочие божественные атрибуты.
Ни одна из вышеприведенных Витгенштейновских точек зрения о том, как используется религиозный язык, не предлагает верующим людям ответа на критику атеистов. Либо этот опус не дает того иммунитета, на который надеялись многие самозваные Витгенштейнианцы, либо это рассказ о том, как большинство религиозных людей – включая большинство самозваных Витгенштейнианцев — неправильно используют религиозный язык. Как сказал однажды философ Джон Серл:
Вы должны быть очень особенным религиозным интеллектуалом, чтобы продолжать молиться, если вы не думаете, что вне языка есть какой-то настоящий Бог, который слушает ваши молитвы.
Об авторе
Стивен Лоу — редактор философского журнала THINK Королевского института философии. Выпустил несколько философских трактатов: “25 маленьких прогулок по мышлению” (2003) и “Небольшое введение в гуманизм” (2011). Живет в Оксфорде.
Статья впервые была опубликована на английском языке под заголовком «Wittgenstein and religion» в журнале «Aeon» 3 января 2019 года.
