Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
«Кто я»?, «Хочу все знать», «Посторонний», «Камень в сердце»: психолог и автор Telegram-канала «Чтение и терапия» Надежда Челомова проштудировала знаменитую книгу Джеймса Бьюдженталя «Наука быть живым» и рассказывает о взглядах психолога-гуманиста, мифах, которые сложились вокруг психотерапии, и случаях из его практики, которые так или иначе касаются каждого из нас (вселенское одиночество, страх смерти и попытка спрятаться от чувств за правилами и знаниями, отстраненность от собственной жизни и поиск подтверждения своего существования).
«Наука быть живым» — книга, которая состоит из шести историй клиентов профессора Джеймса Бьюдженталя; шесть жизней, в мрачные уголки которых нам удастся заглянуть; шесть обычных людей, потерявших веру в себя или никогда ее не имевших, потерявших любовь и, возможно, самое важное – желание жить и быть настоящим.
Бьюдженталь – американский психолог и психотерапевт, работавший в русле экзистенциального гуманистического подхода. Если гуманистический подход говорит о важности личности человека в первую очередь, то экзистенциальный акцент добавляет еще ценность бытийную, описывая вопросы жизни, смерти, одиночества, дружбы и любви, ответственности, свободы и выбора.
В начале книги автор пишет, что он уже тридцать лет слушает самых разных людей, которые говорили, чего хотят от жизни. Люди разных профессий, возрастов, интересов, взглядов на жизнь рассказывают ему о своих потребностях, делятся горестями, задают вопросы и определенным образом себя ведут на встречах. За это немалое время на первый план для автора вышло убеждение, что «самым важным для человека является тот простой факт, что он живет».
По мнению Бьюдженталя, человек имеет выбор, способен нести ответственность и «как целостное существо он больше, чем сумма его составляющих». Он ищет смыслы, ценности и возможность творить Ирвин Ялом. Экзистенциальная психотерапия. – М., 1999 г..
Бьюдженталь пишет одновременно и довольно расплывчато, не используя жестких формулировок, и сразу максимально глубоко, не тратя времени на экивоки с читателем. Если уж говорить, то о самом драгоценном, о «Я», о целом себе и о себе целостном.
Я разделяю идеал целостности, который, по моему убеждению, предполагает следование по пути, а не достижение цели. Мое внутреннее чувство – если понимать его наиболее полно – это один из аспектов той потенциальной целостности, которая составляет мою подлинную природу.
Кроме всего прочего, книга «Наука быть живым» представляется очень важной для нынешней, не всегда толерантной, не всегда стремящейся понять и чаще торопящей принимать быстрые и жесткие решения риторики общества. Она о том, почему может быть важно начать ходить к психотерапевту, о том, что есть хорошие специалисты, и с ними действительно можно многого достичь.
Держа в голове эту направленность, попробуем разобраться, какие люди и зачем приходили к Джеймсу Бьюдженталю
История 1: Кто я?
Лоренс пришел с вопросом о восприятии самого себя, своей личности. Несмотря на внешнюю респектабельность, успех в делах и достижения, он совершенно не чувствовал самого себя и воспринимал себя искусственным и будто автоматическим.
Это история о нашем обществе, в котором принято воспринимать себя через достижения, поражения, количество заработанных денег и хорошее или не очень хорошее образование. Любое восприятие принятым образом базируется на оценке личности через внешние факторы.
При этом слабо понятно, как человеку оценивать самого себя. Той же общественной меркой? Не достиг позиции топ-менеджера, значит, неудачник?
Бьюдженталь помог разобраться Лоренсу с его потерянной личностью, был с ним на пути понимания, что личность — это именно он. Понимания и уверенности, что он оставляет след в жизни, что он делает значимые вещи и самостоятельно может их оценивать.
Я являюсь живым только в процессе моего бытия. Я не могу найти свое бытие в том, что делаю, чего добиваюсь, какие титулы я имею, в том, что другие думают и говорят обо мне. Я по-настоящему существую лишь в моменты осознания, переживания, выбора и действия. Поэтому я не могу увидеть свое бытие, ибо я и есть видение и все, что я вижу, не может быть мной. Я – видение, движение, осознание.
Если я хочу подлинной жизни, я должен осознавать процесс своего существования, тот факт, что мой центр – это мое переживание, и если я не принимаю свою жизнь всерьез, она ускользает от меня. Мое внутреннее чувство – ключ к осознанию бытия.
История 2: Выбор и ответственность
Дженнифер чувствовала себя беспомощной, постоянно ощущала себя жертвой, неуверенной и расстроенной, не одобренной другими людьми.
Правила для нее были важнее желаний. Она защищалась от любой критики верой в то, что сработают принятые ей когда-то правила и принципы, что решение будет самым лучшим, если она будет четко следовать инструкциям.
Доктор Бьюдженталь говорил с ней о принятии на себя ответственности. О том, что Дженнифер обедняет свою жизнь, не принимая в ней участия, а лишь полагаясь на некий свод правил.
Умение беспокоиться о том, что я говорю и делаю, – часть моего человеческого существования и призвания. Когда я не испытываю беспокойства, когда не чувствую неуверенности (а это почти одно и то же), я не играю никакой истинной роли в том, что происходит; тогда я просто наблюдатель.
Если я не признаю свою вину, я не смогу принять на себя ответственность.
Если мои действия и реакции обусловлены другим человеком, я перестаю обладать (владеть) собой.
Когда в принятии решений мы полагаемся на правила и инструкции, когда мы зависим от абстрактных принципов (например, “справедливости”), когда мы перекладываем на других ответственность, мы подавляем свое осознание внутреннего чувства, которое необходимо нам для подлинного переживания собственной жизни. Мои решения должны находиться в гармонии с моим субъективным чувством. Только тогда они будут иметь для меня значение.
История 3: Миф о крутом парне
Вместе с Фрэнком на терапию ворвалась его злость и пришло его одиночество.
Он вел себя грубо, взрывался на каждую неосторожную фразу в его адрес, постоянно жаловался на свою жизнь и упрямо заявлял, что не знает, зачем вообще сюда пришел.
При этом каждый следующий раз он возвращался. Это было важным показателем для работы с ним – значит, есть желание что-то изменить.
Через какое-то время психотерапевту удалось понять, что за угрожающей внешностью и поведением Фрэнка скрывается ребенок, пытающийся сдержать свой огромный страх самых важных вещей: доверия к людям, веры в людей, оптимизма.
Даже если в детстве человек испытал много потерь и предательств, он может сохранить хотя бы крохотную надежду, и тогда будет с чем работать на терапии, будет что развивать и укреплять, будут новые возможности.
Мы не можем жить в одиночестве, сохраняя внутреннее осознание, ибо это осознание постоянно взаимодействует с окружающим нас миром людей.
Ни один человек не остров. Мы одновременно и отделены от других и связаны. Если все и всех отвергать, быть нигилистом – можно сделать свою жизнь безопасной, но и рафинированной, плоской, бесцветной.
Все мы и каждый из нас в самом глубоком и подлинном смысле одиноки. Ни один человек, как бы он нас ни любил и мы его не любили, как бы он ни был нам близок, как бы искренни мы ни были с ним – ни один человек не может до конца находиться с нами в той глубокой внутренней области, где мы одиноки. Временами мы переживаем это одиночество как благодать, как целительную и оберегающую нас изоляцию, как источник интеграции нашей индивидуальности в качестве отдельных субъектов. Но бывают и другие периоды, когда эта отделенность кажется нам пожизненным тюремным заключением, железной клеткой, из которой, как мы знаем, нам никогда не выбраться. Это периоды, когда мы вздыхаем так тяжело и безнадежно, когда мы всем своим существом стремимся преодолеть разрыв между собой и другими, соединиться с кем-то целиком и полностью, позволить этому другому беспрепятственно войти в наше сердце. Тогда мы страдаем от одиночества. Тогда наше внутреннее чувство безутешно горюет по поводу нашей отделенности.
История 4: (Не)Послушание
Поведение Луизы с первого приема у психотерапевта было очень откровенно, интимно, при этом она будто не отдавала себе отчета в своих действиях или не понимала, какое влияние может оказывать на другого человека.
Для нее самым важным было оправдывать ожидания и угождать, она более всего была озабочена тем, чтобы казаться приятной, покладистой и веселой.
Ее учили, что тело, эмоции и желания, которые с ним связаны, неуместны, и в какой-то момент Бьюдженталю пришлось пойти на этический риск, сказав Луизе, что ее поведение затрагивает его, вызывает ответную реакцию.
Мне кажется важным, что терапевт рассказал об этом в книге, одновременно признавая свою человечность и развивая свою смелость. Такой пример может быть хорошим подспорьем для многих консультантов.
Луиза всю жизнь сражалась со страхом и стыдом, и вместе с Бьюдженталем она медленно и постепенно училась доверять себе и не искать в других подтверждения своего существования.
Важно, что до тех пор, пока Луиза стремилась отвергать свою индивидуальность и ответственность за собственную жизнь, она не могла установить глубоких и значимых отношений с другими. Когда такой человек, как Луиза, ориентирован в жизни на других, с ним невозможно достичь настоящей близости. Близость требует присутствия по крайней мере двух разных людей. Когда человек не может отделить себя от любимого, когда он не может себе позволить отличаться от другого, тогда возможны только паразитические отношения.
Про ценность сексуальности, ощущений тела, но и ответственности за нее – «так, чтобы она оказалась в подлинной гармонии с моим целостным внутренним осознанием».
Очень адекватно и честно:
У нас существует выбор из нескольких альтернатив, а не простое «или-или». То, что мы получаем наслаждение от этих чувств, не значит, что мы обязательно должны воплотить их в окончательные действия. Слишком многие в наше либеральное по отношению к сексу время чувствуют, что должны либо избегать какого-либо сексуального возбуждения, либо, если они позволили себе почувствовать волнение, должны вступить в полные сексуальные отношения…
…Человек, живущий с полным внутренним чувственным осознанием, будет ценить богатство таких моментов чувственно-сексуального оживления, ибо обычно в эти моменты он острее чувствует биение собственной жизни. Но если его внутреннее ощущение действительно является открытым, он также будет знать, что в его внутреннем осознании есть множество других элементов. Среди них, разумеется, окажутся другие люди, с которыми он связан, заботы о самом себе и, что не менее важно, его чувства к человеку, с которым он в данный момент разделяет это волнение. Когда оба – и мужчина, и женщина – в момент этой глубинной встречи остаются открытыми для самих себя и друг для друга, они, осознавая свою жизнь в ее целостности, могут выбрать наиболее подлинные и ответственные действия.
История 5: Хочу все знать
История Хола о том, как важно достигать новых вершин в собственном образовании и развитии, но при этом не превращать свои знания в оружие против собственных чувств и переживаний. Он был убежден, что обязательство каждого человека и его самого в первую очередь – все понимать и во всем разбираться.
Доктор Бьюдженталь отреагировал на это признанием важности неполноты своего знания:
Мы странным образом всегда надеялись, что когда-нибудь будем знать достаточно. Сможем принимать решения, имея полную информацию, будем разбираться в главных вопросах жизни – женитьбе и воспитании детей, семейном бюджете, друзьях, сексе и морали, политике и законе, религии и смерти; получим разумную и эффективную программу действий. Мы всегда думали, что будем знать достаточно, когда закончим свое образование и станем взрослыми. И вот мы вырастаем, и все считают нас взрослыми, а мы ни в коем случае не знаем достаточно.
То, как мы справляемся с неполнотой своего знания, является ключевым для нашего ощущения полноты жизни. Если мне необходимо скрывать от самого себя, как многого я не знаю, и притворяться, что у меня есть разумное и продуманное основание для всех моих действий, я должен отрицать большую часть своего осознания – как самого себя, так и мира, в котором живу.
Уверенность в том, что нельзя чего-то не знать или чего-то не понимать, усложняла жизнь Хола, делала его жестче, непримиримее к слабостям, обедняла его существование. Хол говорил о фактах, действиях и событиях, но не о своих ощущениях и чувствах, он не мог даже представить, как отложить в сторону рациональное и почувствовать жизнь.
Не понял, что между тем, чтобы думать о себе, и тем, чтобы осознавать внутри себя, существует различие, как между двумя мирами. Я должен был каким-то образом помочь Холу перейти из того мира, в котором Хол является страдающим объектом, проблемой, нуждающейся в решении, в тот мир, в котором Хол будет просто самим собой, делая или не делая то, что он хочет, насколько это позволяет окружающий его мир. Как и многие из нас, Хол был гораздо больше знаком с объективным миром, чем с субъективным.
Нас часто учат не доверять внутреннему миру эмоций и желаний.
Рационализировать, искать причины, но не чувствовать. Мы отказываемся от ощущений в пользу разумных и понятных доводов.
Большинство из нас, как Хол, больше привыкли относиться к себе так, как будто отделены от центра собственных переживаний. Таким образом мы иногда избавляемся от нежелательных чувств – как, например, от печали, которую сейчас переживал Хол. Рассматривать себя в качестве объекта – удобный способ избежать чувств и мыслей – сексуальных или враждебных, невыносимых для нашего сознания. Мы можем уверять себя, что свободны от этих отвергаемых мыслей и чувств, но получается, что мы дурачим самих себя.
…Выходя из своего внутреннего центра и рассматривая самих себя в качестве посторонних, мы теряем доступ к тем источникам, с помощью которых можем управлять своей жизнью. Мы становимся всадниками, сидящими задом наперед и жалующимися, что лошадь скачет не в том направлении, но никогда не переворачиваемся сами.
Если мы хороним внутри себя чувства, они однажды могут появиться очень внезапно для нас самих. Важно найти ощущение собственного “Я”: ощутить его, почувствовать, принять несовершенство.
Если я хочу быть полностью живым, я должен принять свою ограниченность так же, как и свою свободу. Если я пытаюсь знать обо всем и все делать, я буду обречен на то, чтобы потерять понимание того, с чем я действительно могу справиться. Я не могу знать все, сделать все, жить вечно. Я могу лишь знать намного больше, чем знаю сейчас, делать намного больше, чем делаю сейчас, и жить более полной и насыщенной жизнью, чем сейчас.
История 6: Камень внутри
Завершающая книгу история Кейт об отстраннености от своей жизни. Кейт не позволяла себе желать чего-либо от кого-либо, она была практична, чопорна, холодна.
Терапия происходила медленно и монотонно, постепенно и могла, как пишет Бьюдженталь, казаться скучной для наблюдателя. «Но постепенно успехи накапливаются», – регулярное общение стало приносить результаты, хотя не обошлось и без серьезных кризисов.
В работе с героиней Бьюдженталю было важно подчеркнуть важность ее эмоциональных реакций, распознать ее страх перед ними и потребность отгородиться.
И Кейт с ними справилась.
Изменение, бесконечное изменение. Языки пламени пляшут, обретают причудливые формы, изменяются снова и снова. Мы боимся огня, но мы состоим из него. Мы не можем сопротивляться ему; мы можем лишь ему соответствовать. Когда мы, наконец, покоримся ему, то испытываем облегчение и блаженство.
Быть по-настоящему живым значит быть приговоренным к постоянному развитию, бесконечному изменению. Быть по-настоящему живым значит найти свою идентичность в этом изменчивом процессе, зная, что огонь уничтожит любые стабильные структуры, которые мы будем пытаться построить.
Желания и потребности – горючее для пламени жизни. Мы можем существовать без желаний не больше, чем огонь может гореть без топлива. Если мы хотим жить как можно более полной жизнью, следует как можно более полно знать свои желания и потребности.
Мы состоим из пламени, и его танец – танец нашей жизни.
Подборка по теме
— Карл Роджерс: что значит «становиться человеком»?
— «Смелость быть несовершенным»: Рудольф Дрейкурс о погоне за правотой и страхе совершать ошибки
— Виктор Франкл о том, почему человек всегда заслуживает высшей оценки
Эпилог
В предисловии и заключении Джеймс Бюдженталь рассказывает о себе, о своих взглядах на жизнь и на психотерапию.
В его тексте есть очень важная часть о том, почему психотерапевт не может и не должен говорить своему клиенту, что ему нужно сделать (не должен давать советов).
Зачастую в сознании многих людей закрепляется стереотип, что психолог или психотерапевт расковыряет болячки клиента, а потом залечит их тем, что скажет, как надо действовать. Но это некорректное понимание того, что может происходить на терапии.
Терапевту очень легко соскользнуть в процессе консультирования на позицию Бога, и у него есть много стимулов для этого. Его авторитет редко подвергается сомнению, его утверждения часто рассматриваются как откровения свыше, одобрение и неодобрение глубоко влияет на тех, кто часто становится его преданным последователем. Как бы часто терапевт ни напоминал себе о своих постоянных ограничениях, он чаще, чем ему бы хотелось, уступает легкому, почти бессознательному убеждению, что он действительно обладает более тонким восприятием и более сильным влиянием и может благотворно вмешиваться в жизнь своих пациентов.
Как бы я ни был осторожен, я все же иногда ловлю себя на том, что пытаюсь вмешаться в их жизнь, говоря себе, что это абсолютно безвредно и наверняка поможет. «Если бы только я мог устроить, чтобы Бетти и Дик были вместе, они оба так одиноки… Если бы можно было помочь Грегу догадаться бросить свою ужасную жену и найти кого-то, кто мог бы действительно оценить по достоинству всю его теплоту и нежность… Если бы только Элен нашла себе более толкового адвоката, который представлял бы ее интересы; возможно, всего лишь одного слова достаточно, чтобы заставить ее задуматься и сделать это… Если бы только Бен получил небольшой толчок, который ему необходим, чтобы бросить работу в этой убивающей его конторе…».
Обычно бывает несколько ситуаций с каждым пациентом – иногда больше, – когда я обнаруживаю в себе это искушение. И хотя я пытаюсь сопротивляться ему, я поддаюсь ему, я вмешиваюсь в их жизнь. Я подталкиваю Бена к тому, чтобы бросить работу, а Грэга – к тому, чтобы бросить жену. Я подсказываю Элен, что, возможно, она слишком доверяет своему адвокату, или я устраиваю, чтобы Бетти и Дик познакомились. И часто это приносит пользу.
Бен благодарен мне за то, что я хорошо отношусь к нему и считаю его достойным более хорошей работы. А возросшая решимость Грэга бросить жену может открыть новый этап в их отношениях, в результате чего они оба почувствуют себя лучше в будущем. Но часто результат бывает обратным. Элен начинает конфликтовать со своим адвокатом до того момента, как окажется действительно готова к такому столкновению, и в результате будет чувствовать себя еще более одинокой, чем всегда. Дик смущен, и он слишком беспокоится о том, что я ожидаю от его встречи с Бетти. Таким образом, он будет испытывать еще одно разочарование в отношениях, и наша работа осложнится. Бетти чувствует: она огорчила меня тем, что ей не понравился Дик.
Постепенно я все больше осознаю, что, вмешиваясь, я демонстрирую утрату доверия к самому себе, к моему пациенту и к самому психотерапевтическому процессу. Если я могу сохранить веру и помочь пациенту воспользоваться собственной мудростью и самостоятельностью, я понимаю, насколько более твердыми становятся достижения пациента. Важно ведь, почему Бен сам не может понять, насколько бессмысленна его работа. Задача терапии состоит в том, чтобы помочь ему более ясно и ответственно взглянуть на свой образ жизни – с тем чтобы он не распылялся на мелочи. Что удерживает Бетти от раскрытия ее потенциала таким образом, что она остается одна? Если я пытаюсь найти для нее спутника, я скорее укрепляю ее неспособность, чем способствую ее росту. Каждый раз, когда я пытаюсь вмешаться, чтобы помочь пациенту в определенной жизненной ситуации, я в каком-то смысле ослабляю и его, и себя.
Когда я настаиваю на главном, на том, что происходит именно в тот момент, когда мы с пациентом находимся вместе (например, когда я помогаю Грэгу разобраться с теми установками, что поддерживают его злобные и разрушительные отношения с женой), я помогаю ему намного больше. Раскрытие его потенциала не только положительно влияет на нашу работу, но вносит также важные улучшения в его работу, отношения с детьми и с окружающими людьми.
Поразительно, как по-разному можно сказать одну и ту же вещь. То, что у некоторых авторов звучит как призыв к битве, как безапелляционное заявление, как проявление своего мировоззрения, где есть только дихотомия «черное-белое» или «правильно-неправильно» (что само по себе неправда, плоская киношная картинка), то у Бьюдженталя становится признанием неотъемлемого права человека быть живым, искренним и аккуратным пожеланием, заботой, любовью.
Все очень просто: мы не должны ничего делать с собой, чтобы быть тем, чем действительно хотим быть; вместо этого мы должны просто быть по-настоящему самими собой и как можно более широко осознавать свое бытие. Однако это просто только на словах; невероятно трудно достичь этого в реальности.
Мы также чаще направлены на достижение результата, многие мировые культуры ставят это во главу угла; люди обесценивают процесс, чтобы сделать что-то быстрее, выше и сильнее самих себя и всех окружающих.
Достижения, возможно, важны, но также и переоценены. Если нас любят за наши достижения, мы никогда не сможем проиграть/не успеть/быть слабым без страха быть отвергнутым.
То же и в стремлении быть совершенным – этого просто невозможно достичь, но сколько людей стремится к тому, чтобы быть красивыми, сильными, умными – не по своему желанию, но по внешнему принуждению и оценочным суждениям от так называемых «лидеров мнений» или от своей семьи.
Мы не можем достигнуть идеального результата, но мы можем хотеть становиться лучше (для самих себя?), можем идти к этому и радоваться каждому шагу.
Если я хочу быть по-настоящему живым, мне необходимо открыть или создать в своем внутреннем центре намерение и двигаться в определенном направлении (не обязательно в смысле социальных или материальных достижений). И смысл путешествия состоит скорее в том, чтобы двигаться, чем в том, чтобы прийти.
Это глубокая, искренняя, значимая для жизни книга, наполненная важными словами о том, что есть у каждого из нас – о нашей жизни. О науке быть по-настоящему живыми и самыми настоящими – кажется, неплохая цель.
По материалам: Джеймс Бьюдженталь. Наука быть живым. Диалоги между терапевтом и пациентами в гуманистической терапии. — М., Класс, 2005 г., 420 стр.
«Моноклер» – это независимый проект. У нас нет инвесторов, рекламы, пейволов – только идеи и знания, которыми мы хотим делиться с вами. Но без вашей поддержки нам не справиться. Сделав пожертвование, вы поможете нам остаться свободными, бесплатными и открытыми для всех.
