Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Влияние Карла Маркса на ХХ век велико — все прошлое столетие ведет явный или неявный диалог с ним. Он повлиял на Жана-Поля Сартра, Вальтера Беньямина, Луи Альтюссера и других. При этом еще Эрих Фромм и Жак Деррида отмечали, что Маркс не изучен: многие ему оппонируют, мало кто разобрался. Более того, идеи Маркса были не о воплощении «светлого будущего», с чем его часто ошибочно ассоциируют. Публикуем текст лекции, в которой культуролог, преподаватель МГУ Олег Комков рассматривает самобытную концепцию человека и культуры Маркса, разбираясь, как марксисты исказили идеи философа, что Маркс вкладывал в понятия «раб», «товар» «производство», «труд» и почему господин для Маркса — тот же раб, а само рабство — это неизбежность и «некая тайна культуры, которая связана с товаром» Лекция из курса «Теория культуры», прочитанного О.А. Комковым бакалаврам отделения культурологии факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова в 2017/18 учебном году, публикуется в записи выпускницы бакалавриата Влады Волковой. Конспект сохраняет манеру и особенности устной речи лектора. Цитаты, которые зачитывались, восстановлены и приведены в соответствии с первоисточниками. Текст просмотрен, в некоторых частях отредактирован и авторизован О.А. Комковым..
В эти февральские дни 2018 года исполняется ровно 170 лет со дня выхода в свет «Манифеста коммунистической партии». Он был напечатан в феврале 1848 года. Вы его читали, надеюсь, и насладились. Конечно, его нужно знать наизусть к экзамену.
Влияние Карла Маркса (1818 – 1883) на ХХ век было необычайно велико, мягко говоря. Поэтому мы коснемся его в контексте ХХ столетия.
Можно сказать, что у Маркса была очень самобытная концепция культуры. Теория развития человеческого общества. Судьба марксова наследия – неотъемлемая часть судьбы ХХ века. Весь ХХ век ведет явный или неявный, открытый или скрытый диалог с Марксом. Маркса нужно правильно понять. Первым делом, когда говорят о его влиянии, на ум приходят марксистские идеологии, особенно те, которые выразились в доктринах или политическом строе государств. Со всеми вытекающими трагическими последствиями. Политические марксистские доктрины имели мало отношения к Марксу и к его идеям. Однако, говоря о влиянии мысли Маркса, размах которой был невероятным, нужно иметь в виду вещи более «положительные», чем построение светлого будущего, которое нельзя построить. Глубокое творческое влияние Маркса испытали Вальтер Беньямин, Жан-Поль Сартр, Костас Акселос, Луи Альтюссер, Дьёрдь Лукач, многие мыслители в советском союзе – например, Эвальд Ильенков.
Но скрытый, неявный диалог с Марксом имеет место почти во всех философиях ХХ века хотя бы потому, что многие из них противопоставляют свое понимание человека тому, которое дал Маркс и которое по-настоящему не нашло отклика ни у современников, ни у ближайших потомков.
Я прошу вас прочитать работу Эриха Фромма «Марксова концепция человека» – краткий путеводитель по марксовой мысли. Фромм цитирует разные труды Маркса, дает панораму марксовой мысли как концепции человека и культуры в ее историческом развитии. Именно поэтому текст Фромма (независимо от отношения к Фромму и к перипетиям «марксизма» в ХХ веке) трудно переоценить. В работе Фромма 1961 года есть важная особенность. Марксизм уже давным-давно в разных формах ходит по Европе, все тексты изданы. И пафос работы в том, что Маркса кругом полнó, но никто его еще толком не прочел. Фромм объясняет, что сказал о человеке Маркс. Ко второй половине ХХ века на свете еще мало людей, понимающих это. Работа Фромма стала одним из самых замечательных обзоров марксовой мысли. В конце ХХ века века о том же будет говорить Жак Деррида – говорить, что Маркс не прочитан. Деррида напишет одну из лучших своих поздних книг – «Призраки Маркса». Будет с лекциями о нем выступать. Пафос его тот же самый, как в середине ХХ века у Фромма – марксизм, казалось бы, себя уже даже изжил (ну или многим этого бы хотелось), а Маркс как не был прочитан, так не прочитан и до сих пор. А читать надо – по той причине, что от того, что сказал Маркс, как оказалось, многое зависит в судьбах столетия. Избавиться от призрака марксовой мысли невозможно. Маркс сказал такое, чего никто до этого не говорил. Так никто еще не рассматривал историю человеческой цивилизации. Человечество должно выработать отношение к этой мысли. Маркса до сих пор не прочитали. 170 лет со дня выхода «Манифеста». «Немецкая идеология». «Капитал».
Текст Маркса бывает еще и необычайно поэтичен. Я не могу сейчас вдаваться в эту тему, поэтому отсылаю вас к книге Джорджа Стайнера «The Poetry of Thought» – там пара прекрасных страниц о том, какой Маркс был мыслитель и – поэт! Стайнер находит поэзию в тексте «Манифеста коммунистической партии»…
Чтобы сориентироваться в проблематике Маркса, имеющей прямое отношение к нашему курсу и нашей работе, ограничимся четырьмя словами: «раб», «товар,» «производство», «труд» – эти понятия взаимосвязаны в контексте марксовой мысли.
Читайте также Потребление и отчуждение: 8 статей от философов, психологов и экономистов
Раб. Нужно понять, почему марксистская политика – искажение марксовых идей. Речь идет о том, что Маркс представил если не саму человеческую природу, то само состояние человека как состояние раба. Рабство – состояние культуры. История культуры, общества, цивилизации. История, которая еще не кончилась. Раб – недолжное состояние человека. Раб это тот, кого принуждают, угнетают, чьим трудом пользуются. Тот, кто всегда в зависимости от господина. Вне зависимости от формы рабства. Зависимость всегда полная. Рабовладельческий строй, феодальный, капиталистический строй, потом нечто непонятное, называемое либеральной демократией, которую Маркс не застал. Представление о смене «экономических формаций» – структура марксистская по происхождению. Человечество тысячелетиями существует при рабовладельческом строе, в нем возникают и на нем держатся высокие, богатые цивилизации. Никому не приходит в голову, что с ними что-то не так. Как возможно, что человечество сознательно строит свою жизнь на эксплуатировании рабов? У Маркса подразумевается такой ответ: кто-то должен делать ту работу, которую не может / не хочет делать другой, иначе первый не сможет думать и делать другие вещи, производить идеи, писать, управлять. То есть обеспечивать благоденствие общества. Раб должен делать работу раба. Есть некие незыблемые представления об иерархии в человеческом обществе. И получается, что рабство – феномен, который вписан в саму природу человеческого общества и цивилизации. Когда рабовладельческий строй сменяется феодальным, суть дела не меняется. Можно сколько угодно говорить, что раб – одно, а крепостной крестьянин – другое. В одном случае полностью отчуждаются результаты труда, в другом человек что-то получает. Но суть дела от этого не меняется, остается тот же самый принцип взаимодействия и взаимозависимости раба и господина. Раб по-прежнему не свободен, и относительная свобода никогда не свобода вообще. Господин по-прежнему обладает почти не ограниченной властью. Особенно интересовал Маркса капиталистический период, с критикой которого он выступил, призывая к радикальному изменению обстоятельств и вещей. Революция как переворот (в техническом смысле слова). История человечества – в принципе череда и революционных, и эволюционных событий. Человечество движется вперед в том числе и таким образом, что переворачивается расстановка сил в обществе, взаимоотношения раба и господина.
Революция у Маркса – антропологическая категория. Если вообще не метафизическая. Это тот способ, каким существует человечество во времени. Каким осуществляется почти всякое развитие. Влияние Гегеля с его идей негации – отрицания как пути. Растение, возросшее из семени, физически уничтожает семя. Так и в природе, и в человеческой культуре все растет. В гегелевской терминологии можно было бы сказать, что дети отрицают родителей. Неизбежный переворот существующего положения дел происходит, потому что есть феномен раба. Раб это неизбежное, но недолжное существование.
Маркс критикует капиталистический этап – его считает критическим. Он приведет к очередной революции, после чего все поменяется, но еще не известно как. Рабство продолжает существовать почти в той же форме. Слово «рабочий» у Маркса следует читать как «раб». Речь не только о несчастном рабочем на фабрике, речь идет о состоянии человека. Рабочий – тот же раб при определенном способе производства и экономических связей.
ХХ век – рыночная экономика и либерализм. Раб никуда не делся. На работу надо ходить. Свобода – когда на работу ходить не надо. Это не значит не трудиться. Свобода это когда нет принуждения и отчуждения результатов твоего труда. (В Древнем Риме рабу давали есть, нормально заботились о нем. Хотя бы потому, что, если раб умрет, придется нового покупать… Так и теперь государство заботится о гражданине, потому что нуждается в рабочей силе.) Ты раб, пока на работу надо ходить.
Господин. Проблематика Маркса заключается в том, что все рабы и всегда были. Даже господин. В каком бы обличии ни представал – капиталист XIX и XX века или человек, тем или иным образом получивший власть в современности, – этот человек раб в таком же смысле, потому что не свободен от необходимости поддерживать существующий порядок вещей, обусловлен во всем регулярной своей озабоченностью, то есть в сущности работой. И его в любой момент может поджидать переворот с ног на голову.
Рабство – то, чего быть не должно, но есть. Маркс не мог с этим смириться. Человек создан для свободы, а обречен на рабство. Никто его не избежал. Кто-то более приятную жизнь проживает, но суть дела это мало меняет. Культура замешена на феномене рабства. Маркс говорит, что такого быть не должно и произойдет очередная революция. Не говорил, что сейчас возьмем, все разрушим, и будет хорошо. Не нужно приписывать ему идею возможности достигнуть в реальном будущем бесклассового общества, где не будет денег, форм отчуждения и массового труда. Не нужно приписывать такого движения мысли, которое бы априори основывалось на том, что светлое будущее будет достигнуто человеком. Не надо приписывать Марксу идею воплощенности светлого будущего. Коммунизм – то, что заведомо нельзя построить. Есть только рабство, другого никогда не было. Иначе – прямой путь к извращению марксовой мысли.
Речь о том, что достигнуто светлое будущее не может быть, но думать человек об этом должен. Маркс – идеалист. Коммунизм – идеал в самом буквальном смысле слова. Ни о достижении, ни о визуализации в отношении этого идеала речи идти не может. Это выльется – и вылилось – в террор, тоталитаризм.
Маркс говорил о невозможном и недолжном, которое оказывается единственной реальностью. Почему невозможно? Маркс искал ответы в экономической области. Слова «экономия» и «экономика» – от греческих слов, означающих «дом» и «закон, порядок, управление». Это не только про деньги. Это про то, как человек распоряжается своим домом. Главную роль играют здесь производство и блага, производимые человеком. Рабство неизбежно – почему? Это некая тайна культуры, которая связана с товаром.
Читайте также Особенности массовой культуры: Эрнест ван ден Хааг об отчуждении и стандартизации
Товар – уникальная вещь, которой не должно было быть, но она есть. Маркс говорит о том, что все стало товаром в эпоху капиталистического производства. Вместо того, чтобы говорить о критике Марксом своей эпохи, нужно говорить обо всей истории культуры. Общественно-экономические отношения начинаются с натурального обмена. И дети друг с другом обмениваются вещами. В определенный момент, не локализуемый во времени, возникает (Деррида будет это с темой призрака связывать) товар – возникает на пустом месте. «Товар» – можно заглянуть в теорию стоимости. Стоимость тех вещей, которыми обмениваются – меновая стоимость. В одном из вариантов. В основе ее лежит потребительная стоимость. Потому что если что-то надо потребителю, то он получает это и потребляет. Больше ничего нет. Все ограничивается непосредственными конкретными потребностями человека. Этот изначальный простой вид стоимости противопоставлен всему, что, однажды возникнув, навсегда изменит облик общества – меновой стоимости, рождающей впоследствии прибавочную стоимость. Она прибавлена к чистой вещи. В начале «Капитала» есть место (на котором подробно останавливается Деррида), где Маркс говорит о столе, который, становясь товаром, начинает вести себя странно. Когда стол приобретает меновую стоимость – вещь, которой не должно быть, но она откуда-то взялась. У Маркса есть пассаж, который описывает, как этот пресловутый стол начинает вести себя как живое существо и выписывать невероятные кренделя на рынке. И от его поведения теперь зависит поведение людей. Он становится «чувственно-сверхчувственной», мистической вещью. Оттого, что у него появилась цена. Откуда взялась? Нет ни меновой, ни прибавочной стоимости, только потребительная. Труд тоже становится товаром. Как товар вообще взялся? В определенный момент возникает торговля. Слова в индоевропейских языках, связанные с торговлей, не могут быть прослежены к основным древним праиндоевропейским корням. Будто торговля – нечто не от мира сего.
Посмотрите на вещи и покажите, где в них меновая и прибавочная стоимость. Можно посмотреть на природные вещи. Они тоже продаются. Дерево, камни, вода. Труд, прибавившись к вещи, сам сначала становится товаром – овеществляется, отчуждается, перестает быть самим собой. У Фромма хорошо написано про труд – по Марксу, это та форма, в которой человек выстраивает свои отношения с миром. Не работать человек может, потому что это то, что его подавляет. А не трудиться не может, потому что такова его природа, существо. Труд не обязательно преобразование мира под свою мерку. Захотел – вырубил лес. Труд – все, благодаря чему человек входит в взаимодействие с миром и другими людьми. Труд у Маркса – всякий труд, в том числе и в том смысле, который несправедливо назвали бы «переносным». Труд чтения, понимания, например. Ничем не отличается от туда физического.
Почему труд становится товаром? Ведь это что-то естественное, что человек делает. Почему он должен что-то брать за свой труд, который является самим способом его существования, самым основным способом? Труд, прибавленный к вещи, изначально став товаром (ниоткуда приобретя стоимость, которой не имеет), еще и отоваривает саму вещь. Ценить не значит оценивать в какой-либо системе эквивалентов. «Ценить» означает относиться к чему-то по-человечески. Например, к труду. Уважать, любить, а не деньги платить. Стоимость берется ниоткуда. Мы говорим о вещах, которых нет. Они составляют кровь и плоть культуры. Самой культуры, может, нет. Как нет психики, как нет ценностей. По Марксу, нет таких вещей, как товар, прибавочная стоимость и деньги. Их «фактичность», а значит, их фетишистский характер – в их несуществовании.
Маркс впервые так поставил вопрос. Деньги – ничто. Формально, если они не ничто, они – некая форма установления отношений эквивалентности. Всеобщая форма эквивалентности. Все равно, что ничто. А что с ними происходит? Они стали той самой самостоятельной сущностью, чуть ли не живым существом. Как стол в знаменитом примере Маркса. То, что становится товаром, перестает быть собой. Как пляшущий стол или другая вещь, начинающая влиять на людей своими несуществующими качествами. Не существует качеств вещи, которые могли бы порождать цену, а она порождается.
У Финка труд – один из феноменов человеческого бытия. Маркс смотрел на те же вещи, на которые смотрели испокон веков, но видел другое. Видел иначе.
Если все становится товаром, то и человек тоже. Это ответ на вопрос, откуда берется рабство, почему его не изжить и почему это состояние человека в культуре и обществе.
Производство. Во второй половине ХХ века и сейчас слово «производство» реабилитируется от той репутации, которую приобрело в марксизме. Становится важнейшим антропологическим термином. Хайдеггер говорит о про-из-ведении. Слово «производство» называет что-то фундаментально значимое в человеческом способе существования. Есть устойчивые выражения для этого. Homo laborans – человек трудящийся как форма человеческого существовоания и культуры в аспекте развития труда – установление и поддержание взаимодействия с миром и другими. В хорошем смысле. Еще в одном аспекте человек может быть взят: homo faber. (Прямо по Хайдеггеру – тот понимал, куда копнул Маркс, но не принял его. Хайдеггер многого не мог и не хотел принять, отчасти потому что эти вещи были ему созвучны. Чтобы свою мысль не мутить чужой, отодвинул от себя Маркса. Так же Фрейд поступил с Ницше. У Ницше было много идей, от которых один шаг к анализу сновидений и бессознательному. Они общались, но Фрейд решил отойти и тем самым сохранить себя.) Homo faber – одна из составляющих способа существования человека – человек, производящий то, что без него возникнуть не может. Эти формулировки дают возможность всмотреться в предмет. Это само его существо. То, что невозможно изъять из нас и нашего существования.
Когда у Маркса читаем «производство» в неких «скучных» политико-экономических контекстах, даже тогда, если будем слышать, что он говорит о фундаментальном и масштабном, по-другому воспримем.
Теория построена не на экономике. У человека есть потребности – их надо удовлетворять – он производит вещи – они становятся благами – их становится много… «Производство» = творческая способность человека. Человек – существо творящее, и если это будет у него отнято, отчуждено, то человек станет неполноценным. Человечество таким путем очень быстро может сгинуть. Средства производства, отношения производства меняются с течением истории. Но они изначально заражены болезнью цены, прибавочной стоимости, товара. Так человек никогда не сможет быть свободным. Не обретет той свободы, о которой с упоением говорил Хайдеггер.
Человек как был рабом, так им и остался. Производит то, что сам от себя отнимает. Прогрессирует по пути все большей инвалидности. Маркс видел механизм саморегулирования системы, говоря о революции – она сама собой совершится, изменится соотношение сил. Маркс этого не застал, но случилась революция в России, изжились ее последствия. Можно говорить и о других революциях – экономические, политические, сексуальная. После них имеем иное распределение сил, но нет радикального преображения человека. В речи Маркса всегда были профетические ноты и религиозный пафос. Эра христианства ушла, Маркс – пророк новой свободы, свободы коммунистической, от рабства. Да, он был пророком. Но таким же, каким являются все великие религиозные учителя. Говорил о том, что не может быть достигнуто – о вечном будущем. Оно устанавливает обратную перспективу – человек должен жить в сознании этого. Если такого сознания нет, человек обречен на страдания, но не будет даже проблеска свободы. Если человек знает трагическую свою судьбу и судьбу культуры, возможно, настанет момент, когда он встанет на путь преображения себя. До сих пор видим, что человек на этот путь не встал. Не увидел того в бытии, что Хайдеггер называл просветом.
Публикация подготовлена при поддержке Междисциплинарной научно-образовательной школы Московского университета «Сохранение мирового культурно-исторического наследия».
