Лучше андрогина: современный человек вне пола и возраста


Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.


В начале 90-х на большие экраны вышел фильм «Орландо» по одноименному роману Вирджинии Вулф — модернистская история об андрогине (мужчине, проснувшемся в один день женщиной), которую можно прочитать как метафору божественного существа, живущего в каждом из нас. Сегодня эта история приобретает новый смысл. Клинический психолог Марина Куликова вспоминает этот фильм и размышляет, как сегодня, спустя почти 30 лет после его появления, метафора андрогинного божества трансформировалась в реальные попытки человека преодолеть ограничения своего тела, пространства и времени, когда обслуживание тела стало фетишем и превратилось в череду новых, почти религиозных, ритуалов, помогающих нам бороться со страхом смерти, и почему в новом мире свободных ролей становится все сложнее выбрать свою роль и свое место.

-1-

Когда в 1992 году на экраны вышел фильм «Орландо», костюмированная историческая драма об андрогине, многими критиками картина была воспринята как откровение. Это история о мужчине, проснувшемся в один день женщиной. Или о женщине, жившей и спавшей в теле мужчины. Или о человеке, попробовавшем оба тела попеременно: Орландо — юноша, родившийся во времена королевы Елизаветы I, остается вечно молодым, меняет пол (точнее, гендер) и живет до XX века, так и не состарившись. Сегодня эта фантастическая история становится почти реальной или, по крайней мере, как никогда актуальной.

Введение гендерно-нейтральной лексики в государственный язык и в обиход начальной школы в Европе говорит нам о многом, а именно: нашим детям предстоит выбирать роль (а не принимать предварительно сконструированную семьей и обществом): кто они — мальчик, девочка или третий пол, и что значит «быть мальчиком или девочкой?»

Фильм "Орландо" и идея андрогинии

Недавний шум вокруг рекламы Рибок «слезь с иглы мужского одобрения», взорвавшейся мемом «сядь на лицо», показывает, как горяча тематика гендерной нейтральности.

До начала XX века традиционная роль женщины — «киндер-кюхен-кирхен» — оставалась неизменной со времен пещерного патриархата. Приходили и уходили фижмы, кринолины, перчатки, вуали и шляпки; плечи то оголялись, то драпировались, но неизменным оставалось место и предназначение женщины на кухне с детьми, тогда как мужчине доставались политика, право, образование и даже имущество. Имуществом мужчины являлось и тело женщины. Посягательство на это тело (то есть супружеская измена) каралось так же, как и имущественная кража.

Первые искорки «странного поведения» женщин явили нам исторические персонажи Жанна д`Арк, сожженная на костре, но причисленная позже к лику святых, и девица-кавалерист Надежда Дурова, увековеченная в водевиле «Гусарская баллада». Но они пока не более чем странные персонажи истории, не менее странные, чем сам миф об андрогинах: перволюдях, восставших на богов и возгордившихся своей юностью и красотой двуполых существах, впоследствии разделенных в наказание на половинки, ищущие вечно друг друга.

Во времена Вирджинии Вулф, автора романа «Орландо», на основе которого впоследствии был и снят фильм, ситуация с ролью женщины в обществе и ощущения женщины по отношению к своему телу начали драматически меняться.

Сама Вирджиния Вулф страдала душевным расстройством с несколькими острыми эпизодами. Есть точка зрения о ее маниакально-депрессивном диагнозе. Происшествия в детстве и отрочестве, названные «cексуальной назойливостью брата», современным психологом были бы названы «семейным инцестом» и «травмой насилия/соблазнения». Ранняя потеря матери в подростковом возрасте и, вероятно, пограничный характер отца несомненно повлияли на психику писательницы. Несколько эпизодов с пением птиц на греческом намекают на психопатические эпизоды с галлюцинациями.

Известно также, что Bирджиния Bулф страдала от анорексии, и тогда эта болезнь еще не связывалась с модой на худобу, как теперь. Вирджиния Вулф, возможно, стояла перед вопросом выбора своей собственной гендерной идентичности, ее роман «Орландо» посвящен ее подруге, сексуальную связь с которой она не скрывала.

Существует точка зрения, что анорексия, кроме генетической предрасположенности и стресса, может быть вызвана искажением образа тела, что входит в число факторов «личная история». Образ тела — психоаналитический термин, объясняющий множество девиаций в поведении человека, включающих пищевые нарушения, поиск гендерной идентичности, изменения внешности, возраста и пола (в том числе хирургические), невозможность строить отношения между партнерами.

Изменение образа тела в начале XX века являет нам новую действительность и сдвиги в общественном понимании права человека на свое тело — вплоть до манипуляций им. Но было бы неправильно ограничиться в поисках причин целого социального явления болезненными историями детства, травмой или поисками патологии. Ведь сдвигаются целые пласты в традициях поведения женщины и мужчины, их ролей в семье и обществе.

-2-

пока еще гимн

Как уже сказано, фильм «Орландо» рассказывает о человеке, который в своей жизни проживает или «пробует» оба пола: мужской и женский. В фильме, как и в книге, не сказано о биологических половых признаках Орландо, зрителю остается лишь фантазировать на эту тему самостоятельно. Орландо рождается во времена королевы Елизаветы мальчиком, вырастает в юношу. За красоту королева его выбирает в свои фавориты, одаривает недвижимостью, просит (завещает, наколдовывает?) не стареть, оставаться свежим и цветущим всю жизнь. По повелению наместницы Бога на земле Орландо остается таковым — вечно молодым и вечно цветущим.

"Орландо"
Постер х/ф «Орландо»

С этим благословением или заклятьем (?) Орландо живет три с лишним века, не меняясь ни во внешности, ни в возрасте. В первой части истории он остается мужчиной и объектом вожделения многих женщин. Его собственная страсть терпит фиаско, он любил лишь одну, но роковую русскую княжну, развитие отношений с которой невозможнО. После личного поражения Орландо отправляется послом в Турцию. Исцелившись от хандры благодаря мужской дружбе с турецким князем, он снова терпит крах, теперь уже в результате военного восстания, в котором разрушается вся его построенная и планомерная жизнь.

И тут внезапно и после долгого сна (в который по сюжету Орландо периодически впадает чудесным образом) герой просыпается молодой прекрасной женщиной. И присматривается к новому телу, как к платью.

Орландо-женщина борется за свои права отличаться от женщин во времена фижм и корсетов, впрочем, ей напоминают о том, что имущество — исключительно мужская прерогатива, поэтому она легко может лишиться всех материальныхз благ, включая титул и поместье.

Через век еще находится идеальный любовник-половинка, и даже рождается ребенок, все-таки девочка. Но Орландо отказывается от существования в паре с идеальной половинкой. Она самодостаточна.

Обрела ли героиня внутреннюю женщину? Мое мнение, что нет. У Орландо нет даже такой задачи. Она родила ребенка и имела любовника, но гимн в конце фильма поется андрогинному человеку без пола и возраста.

Neither a woman nor a man 

we are joined, we are one

with a human face.

Вторым удивительным и нереальным становится факт не-старения Орландо — он действительно не меняется веками. Если костюмами и прическами можно эффективно маскировать гендер, то оставаться молодым точно невозможно. Орландо же — вечный весенний цветок, цветет и цветет, неподвластный времени. Это — доказательство чуда. Орландо — не простая личность, а чудесная, фактически божественная.

История оказывается гимном анрогину — божеству, сокрытому в человеке. Обнаружить, признать и открыть его, как я понимаю, становится, по Вирджинии Вулф, целью или смыслом жизни.

-3-

современный человек вне пола и возраста и культ тела

Возможно, и Вирджиния Вулф, и режиссер фильма Салли Поттер имели в виду метафору, когда говорили нам о божестве внутри человека. Современный человек же имеет буквальное желание стать Богом и победить пространство и время, и это показывает нам спрос на пластическую хирургию и на услуги тренеров по питанию, похудению, построению идеальной фигуры. Тело стало фетишом в эпоху нарциссизма.

Та кажущаяся легкость, с которой Орландо владел своим телом, современному человеку недоступна. Современный человек вынужден голодать, потеть на тренажерах, надувать лицо препаратами, красить и обогащать свои седины.

Борьба с пространством и временем — не новая тема для человечества. Эта борьба обусловлена тревогой о конечности его бытия, страхом смерти. Нестареющий человек как будто всемогущ, как Бог.

Борьба с категорией пространства проявляется в борьбе с собственными килограммами. Телу доступно бороздить океаны и пересекать континенты. Сегодня в Лондоне, завтра в Москве, друзья в чате в Японии и Мексике — все это не проблема для общения и обмена информацией. Человек подчинил себе географию снаружи, он же пытается подчинить свою географию внутри. Тело обязано быть с определенным количеством складок и кубиков. Тело обязано слушаться. Оно не может весить столько, сколько ему хочется, или насколько это обусловлено генетически.

Так же, как тело меняется в пространстве, оно меняется и со временем: у тела появляются морщины, качества тела меняются с годами, как бы человек это ни отрицал.

И тут на помощь человеку приходит ЗОЖ — идея здорового образа жизни. Если питаться и двигаться правильно, то, оказывается, можно оставаться молодым!

Актуальнейшая забота современного нарциссического человека — не состариться, не болеть, выглядеть в пятьдесят на тридцать пять, в тридцать пять — на пятнадцать. Тело может быть либо идеальным, либо ужасным, жирным, больным. Миллион триста тридцать три варианта между двумя этими крайностями вытесняются, они непригодны.

Человек отказал богам, он отошел от институциональной религии, которая контейнировала и перерабатывала в ритуалах личные индивидуальные страхи и тревоги.

Но теперь секулярному человеку материалистического периода ничего не остается как создать новые ритуалы, успокаивающие его: взвешивание, измерение, накачивание, корректирование, впрыскивание, подкачивание, выполнение упражнений, разделение пищи на вредное/невредное/полезное. Тело становится объектом манипуляции современного человека вне религий. Об этом пишет немецкий психоаналитик Матиас Хирш в книге «Это мое тело, я и могу с ним делать, что хочу».

То, что раньше оставалось метафорой и символом, в наше время понимается слишком буквально, вне метафоры и символа.

Все ради того, чтобы забыть, что в один день человек умрет, что с каждым своим вдохом он движется к своей смерти.

Ритуалы древнего мира обеспечивали человека тем, что в инициациях он, преодолевая физическую боль, голод, пост или страдание, приобретал новое качество. Также он преодолевал свою обусловленность природой и становился частью какого-то нового общего.

Современные ритуалы полностью демифологизированы и лишены метафоры. Это про буквальное впрыскивание препарата молодости в морщины, это просто «выглядеть на 20 лет моложе». Нарциссический человек отказывается от метафорического мышления и от символизма и переходит к буквальному, но несомненно терпит травму в потере символической функции, и это требует заплатки. Флорентина Андрееску в своей статье «Маскировка травмы при помощи фетишизированного образа тела» отмечает:

«Порча и ослабление символической сети воспринимаются болезнен­но, потому что в результате этого процесса ощущение онтологической защищенности оказывается под угрозой. Чтобы справиться с травмой, человек фокусируется не на прорехе в ткани реальности, а на фетише, которым в данном случае является образ совершенного, хирургически выточенного тела, постоянно испытывающего наслаждение. Этот об­раз легко поддается контролю и формированию».

Тот гимн, который поется в конце фильма «Орландо» человеку, живущему внутри нас вне пола и возраста, конечно же, — метафора, но он же, несомненно, уже самый настоящий культ в буквальном смысле этого слова.

Но вот что является правдой и реальностью, обнаруженной в терапевтическом кабинете психолога: поиск своей гендерной идентичности и красивое освобождение от генетической, телесной обусловленности, всегда начинается с внутреннего конфликта или с отрицания как базовой психической защиты: отрицания факторов пола, возраста, конституции, привлекательности полов друг для друга, интимных отношений между людьми, факта старения, факта смерти, факта тела как такового.

Если нельзя поменять что-то в своей жизни, например, преследующие личные неудачи, то поменять вес и внешность представляется вполне возможным.

-4-

общество без границ и платформ

Нас отделяет от Вирджинии Вулф короткий, но значительный исторический отрезок. Современные женщины и мужчины гораздо более свободны в своих поступках, чем во времена Орландо и даже самой Вирджинии Вулф.

Но внутреннюю свободу нельзя обрести благодаря техническому прогрессу или интернету.

Мы все еще слишком часто ощущаем себя объектами: женщины в глазах мужчин, мужчины в мире товарно-денежных отношений. Товарами стали наши тела и наш успех, наша продаваемость, востребованность кем-то.

Традиционные роли женщины в традиционном обществе: быть заботливой, быть принимающей, кормящей, и мужчины: защищать, хранить закон и нормы, приносить в дом мамонта, — это уже все почти просто смешно.

Выбрать свою роль и свое место в мире свободных ролей становится все сложнее, общество уходит от комфортных структурированных понятий, разрушает традиционные подходы и институты. Чем больше свободы, тем больше неопределенности, тем больше тревоги и неврозов. Не каждому эти свободы по силам. Пограничное общество, отказавшееся от географических границ, от роли традиционной семьи, от понятия традиционного дома и воспитания, передающее функции воспитания из семьи в общественные институты, которые сами размываются на глазах, становится полигоном испытания личности на крепость и способность к границам, на выдерживание неопределенности. О пограничном обществе и о том, как оно воздействует на личности можно подробнее почитать в книге Джерольда Крейсмана «Я ненавижу тебя, только не бросай меня. Пограничные личности».


Подборка по теме

Внутренняя сторона биохакинга: к чему ведут попытки обмануть свое тело?

Красота «пасет» мир: как формируются наши представления о привлекательности и сексуальности

Культ тела в обществе потребления: Жан Бодрийяр о превращении красоты в товар


Обложка: фрагмент картины Отто Дикса «Портрет журналистки Сильвии фон Харден»

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Обозреватель:

Подписаться
Уведомить о
guest

0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: