Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Человек дефрагментированный и общество в кривом зеркале травмы: писатель, литературный обозреватель и автор телеграм-канала the TXT Филипп Хорват рассказывает о романе «Сато» Рагима Джафарова, вошедшем в финал литературной премии «Новые горизонты».
Что-то удивительное приключилось в прошлогоднем сезоне фантастической премии «Новые горизонты»: из книг трёх финалистов («Сато» Рагима Джафарова, «Оправдание острова» Евгения Водолазкина, «Жизнь Ленро Авельца. Смерть Ленро Авельца» Кирилла Фокина) две имеют к фантастике весьма опосредованное отношение.
То есть формально фабула романов «Сато» и «Оправдание острова», конечно, фантастическая, если под фантастикой понимать вообще любое допущение ирреальности, нечто такое, что не соответствует окружающей действительности. Но, говоря откровенно, эти книги жанрово к фантастике не относятся.
Так, роман Водолазкина — своего рода социально-историческая пародия на ту византийщину, которая пропитывает собой культурный, цивилизационный код российского государственного мироустройства. Джафаров куда более серьёзен, юмора в тексте «Сато» кот наплакал, зато книга хорошо так бьёт по складывающемуся в последние годы в определённой части лит-тусовки канону литературы травмы.
И если роман Водолазкина откровенно проходной, не претендующий на раскапывание глубоких литературных смыслов (что поделать, с помощью юмора замахиваться на вечность получается исключительным по силе таланта писателям вроде Гоголя или Булгакова), то «Сато» Джафарова именно в качестве жёсткого ответа на леволиберальный травматический привет проанализировать очень даже любопытно.
Более того, «Сато» вольно или невольно через проговаривание травматической для российского общества проблематики нащупывает, кажется, что-то гораздо большее, трагедийное. И трагедийное не только для нашей страны, но и всего сегодняшнего глобального мира вообще, — об этом тоже хочется поговорить.
Российское общества в кривом зеркале травмы
Сюжет «Сато» строится вокруг нелёгких взаимоотношений современной российской семьи. Дано: папа, мама, сын и дочь, все со своими закидонами, комплексами и представлениями о мире. Равномерный ход семейной жизни нарушается в тот момент, когда родители обнаруживают, что пятилетний Костя внезапно воображает себя в роли инопланетного контр-адмирала Сато, командующего карательным корпусом «Ишимура» (личный номер СУ 388588).
Поход к семейному психологу Даше (она также одна из главных героинь романа) выявляет куда более серьёзную проблему, чем кажущееся временное психическое расстройство. Как будто в мальчике реально живёт пришелец из другой Галактики, об этом говорит и его чрезмерно жёсткое, а порой и жестокое поведение в отношении окружающих, и отнюдь не характерные для ребёнка особенности мышления. Даже весьма специфические нюансы общения между Костей и взрослой девушкой Дашей, которые сближаются от одного сеанса психотерапии к другому, указывают на то, что проблемы мальчика куда глубже, чем это могло бы показаться изначально, на первых страницах книги.
За постепенно разворачивающейся внешней фабулой автор, на самом деле, прячет кое-что действительно важное. Может показаться, что Джафаров хочет всего лишь вскрыть гнойник того навязчивого родительского абьюза, которому вообще редко кто из детей не подвергается. Но это ведь слишком просто для книги опытного автора; и действительно: под основным слоем постепенно обнажается более глубокий, показывающий, что взрослые абьюзят вообще-то не только своих детей, но и друг друга.
По мере развития сюжета, Джафаров подцепляет мимоходом и ещё одну важную тему, которая, насколько мне известно, в современной русской литературе не представлена вообще. Речь идёт о тонкостях подстройки клиентов уже к тараканам самих психотерапевтов, а также и о попытках специалистов по мозгам привести свои нервы в чувства на встречах с личным супервизором.
Оно и правда, какому современному писателю в России придёт в голову копаться в столь тонких материях? У нас ведь медведи до сих пор в кирзовых сапогах до Донбасса гуляют, сейчас бы ещё рассусоливать в книжках про всякое мозгоправство. В этом-то, однако, и видится одна из главных проблем не столько даже литературы, сколько общественного осмысления: кто мы такие, чтобы назначать себя вершителями судеб человеческих, если сами же в своей стране на цырлах ходим, оглядывая с недоверием друг друга?
Ведь что показывает Джафаров в «Сато»? Типичную русскую семью, погрязшую в склоках, обидах друг на друга, утонувшую в тотальном обмане по мелочи и в густом лицемерии. Кого такие люди могут воспитать? Ну вот точно таких же безвольных слабаков, косолапо перепрыгивающих с травмы на травму, словно по шатающимся чурбачкам неустойчивой своей бытовой жизни.
И я совершенно не случайно наконец-то употребил слово травма, столь любимое в определённой литературной среде в довоенно-спецоперационное время (хотелось бы, кстати, отметить, что после 24 февраля 2022 года тему травмы из отечественной литкритики смыло волной — а что случилось?). Джафаров, засучив рукава, очень резво взялся в «Сато» окучивать почву куда более плодородную, но и важную: вся человеческая жизнь и есть травма.
Ведь травма — это не просто картинные выламывания тонких лапок московско-питерской воздыхающей над бокалом шабли тридцатилетней молодёжи о запрещённой на территории РФ гомосексуальности, разбитой фемоптике и угнетении всяческого рода меньшинств. Травма — это рождение человека, первое столкновение с реалиями жизни, родительский абьюз, взаимоотношения с ровесниками, людьми вообще, постепенное взросление, осознание сексуальности, и так без остановок до самого конца на кладбище. Любой день человеческой жизни — это травма, с любым малюсеньким переживанием по поводу чего бы то ни было, с каждым болезненным откликом приобретённой фобии, комплекса, просто неприятного опыта и т. д.
Грубо говоря, под травмой нужно понимать всю жизнь: в этом её величие и трагедия, без неё человек не был бы человеком. Описание большой жизненной травмы, попытка её осмысления в различных аспектах, собственно, и становится одной из тех важных творческих задач, которой должен заниматься серьёзный писатель. Нет никакого смысла дробить эту травму на прописываемые в угоду леволиберальной повестке «травмочки» гендерной самоидентификации, национального или какого угодно другого социального притеснения. Всё это кирпичи одной громадной стены травмы, исследовать которую писателю бы только и желательно.
Джафаров тем и отличается от множества современных модных авторов, что пытается зайти через «Сато» к проблеме травмы комплексно. Вот, к примеру, его чуть повзрослевший Костя-Сато точно пригвождает к кресту осуждения систему школьного образования:
— Кстати, забыла спросить. А как ему сам процесс обучения? Ему интересно?
— Ну… — Саша переглянулся с Мариной. — Он сказал, что если учителя будут относиться к ученикам, как к кретинам, то рано или поздно получат именно кретинов.
Верно же? В тончайшей жёсткости наблюдение убийственное, ведь российская система образования, кажется, только и делает, что выпекает социальных инфантилов и неумех — кретинов в хорошем смысле (в хорошем ли только?).
А вот уже психолог Даша раскладывает на молекулы отношения между родителями:
— Что вообще вас объединяет? Если ад — это не цель, то ради чего вы его терпите? Ради чего вы вообще остаётесь вместе, если понимаете, что это мучительно?
— Я почему-то думал… — как-то сомнамбулически протянул Саша, — что только я в аду.
Отсюда и все проблемы с теми, кого выращивает и общество, и родители, слово снова Даше:
Почему семья, в которой постоянно творится какой-то ад, — это нормально? А мальчик, считающий себя контр-адмиралом, — нет? Заметьте, ведь достаточно было уважать его права. Договариваться с ним, соблюдать правила, не врать — и проблем бы не возникло. Но существует норма, согласно которой ребёнок — это не человек. И поэтому мальчик, ревностно защищающий свои границы, стал проблемой. Потому что от него ждали пассивности, безоговорочного послушания и полного отсутствия своего мнения. Так устроено воспитание в большинстве семей. Сынок, я хотел бы, чтобы ты был сильной, независимой личностью, но только когда ты станешь большим, а сейчас закрой рот и ешь суп, иначе получишь по заднице.
А Джафаров точно пишет про взаимоотношение между родителями и детьми? Может, к примеру, на место родителей подставить российское государство, которое так же относится о своим поданным? Не гражданам, именно что подданным — часто ли кто-то из журналистов, публицистов вообще обозначает русских людей гражданами? Я такого припомнить не могу.
И если продолжать аналогию: то когда же ждать от общества-ребёнка бунта против родителей? Можно успокаивать себя мыслью, что никакого бунта не будет, уж слишком ребёнок инфантилен, боязлив и одурманен пропагандой. Тут, однако, нужно понимать, что необязательно ведь бунт может быть революционным, кровавым и беспощадным. Не исключено, что всё случится тихой сапой: в неожиданный критический для страны момент люди просто вынут из общественного кармана огромную народную дулю, а Русь в очередной раз слиняет в три минуты.
Где остановишься, человек дефрагментированный?
Но, возможно, привязывание к джафаровскому «Сато» политики — это чрезмерная вольность и вчитывание того, чего в романе нет?
С одной стороны, да, оно так, литературный обзор вообще любой книги — это всегда слегка искусственная интерпретация, такой своего рода специальный взгляд критика/рецензента на авторский текст.
С другой стороны, «Сато», как выше отмечено, это роман травмы. Не столько индивидуальной, сколько общественной, книга-то ведь об обществе. А общество формирует политику, оно так или иначе воздействует на власть даже в российском королевстве кривых и мутных зеркал.
В этой связи интересно проанализировать финальную часть романа Джафарова. Дмитрий Быков, анализируя «Сато» в одной из своих авторских передач на ныне закрытой радиостанции «Эхо Москвы», говорил, что с какого-то момента начинается провисание, «вся вторая треть романа кажется <…> абсолютно провальной», а «в третьей трети возникают довольно забавные картинки, когда наблюдается межгалактическое вторжение<…>, автор начинает или не дотягивать, или путаться». Далее Дмитрий Львович констатирует: Джафаров сам не знал, что он хочет написать (то есть шире, — сказать) своим романом.
И с этим-то как раз сложно согласиться. Критика Быкова направлена на непосредственно фантастическую романную часть, когда по сюжету над Землёй зависает межгалактический корабль с требованием вернуть Сато, то есть уже совершенно очевидного гуманоида, обратно на родину. Однако эта фантастическая часть опять же использует фантдопущение всего лишь в роли вспомогательного (не основообразующего) элемента, единственная цель которого в демонстрации логики окончательной деконструкции личности так и не нашедшего себя в земном обществе инопланетянина.
Идея-то «Сато», как представляется, в том, чтобы показать: то российское, но вообще шире, человеческое, общество запросто может сломать любого. Даже железобетонный характером, жестокий, лишённый всяких эмоций и эмпатии, инопланетянин на Земле рано или поздно ломается — превращается в размазню, тряпку, в бесхребетное существо, спокойно ожидающее расстрела (или, говоря метафорически, с заходом в теологию — готовящегося к Страшному суду).
И здесь Быков верно подмечает: нерв романа в выявлении основной проблемы — внутренняя личность современного человека очень сильно разбалансирована, дефрагментирована. Виновато в этом, конечно, общество, травмирующее людей, но главное — а к чему коллективная разбалансировка может вообще привести?
Если обращаться снова к политике, то происходят хоть и печальные, но примечательные вещи. В России, например, общественная разбалансировка уже привела к довольно катастрофическим последствиям перехода страны в средневеково-авторитарную ирреальность псевдоимперского образования, от которого отвернулись все цивилизованные государства мира.
Но ведь и сам большой мир испытывает в последние годы глубокий кризис разбалансировки. На европейском континенте идёт распад пока ещё мелкими трещинами конструкции наднационального Европейского союза (вспоминаем вспыхивающие тут и там локальные сепаратистские движения, выход Британии из ЕС, усиление в разных странах крайне правых партий и т. д.). В США тоже неспокойно — одно президентство Дональда Трампа, практически официально взявшего на щит манипуляционную политику постправды, чего стоит. Даже два года пандемии, приведшие к глобальному окукливанию человечества, вполне укладываются в тренд — будто и природа мягко подталкивает к общественной атомизации на фоне провозглашения каких-то истерико-шизофренических, кликушеских идей о приближении конца света.
Чем всё это закончится, пока что непонятно. Хотя признаки постепенного сползания в глобальную третью мировую войну, войну авторитарных режимов (Россия, Китай, Иран) против старого-доброго и отнюдь не такого мягкого, как оказалось, мира первых стран, не радует. В этом случае, видимо, победит как раз и описанный Рагимом Джафаровым в «Сато» сюжет со сценарным расстрелом, не локальным, однако, а массовым, всемирным.
Обложка: Арнольд Бёклин «Остров мёртвых» (1880 г., фрагмент)
«Моноклер» – это независимый проект. У нас нет инвесторов, рекламы, пейволов – только идеи и знания, которыми мы хотим делиться с вами. Но без вашей поддержки нам не справиться. Сделав пожертвование, вы поможете нам остаться свободными, бесплатными и открытыми для всех.
