Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
В попытке составить список лучших статей по философии, вышедших в научных журналах за июнь 2021 г., Илья Дейкун обращается к другим, не менее важным вопросам. Какими могут быть критерии выбора лучших статей? Они публикуются в условно «лучших» научных журналах? А какие журналы считаются лучшими и на чем основывается эта характеристика? Попутно автор рассказывает, по каким причинам иногда очень качественные журналы имеют низкое научное влияние, какие страны стремятся поощрять внутреннюю конкуренцию изданий, а не участвовать в общемировой «рейтинговой лихорадке», чем отличается фокус внимания отечественных философов от общемировых трендов и почему не стоит сбрасывать со счетов локальные издания паназиатских стран.
Почему «лучший» значит англоязычный, или об одной монополии
Говоря о лучших публикациях в лучших журналах, нелегко избежать критического тона. Лучшие журналы определяются по наукометрическим показателям статей, загруженных в глобальные базы данных. Но для лучшей цитируемости статьи должны быть написаны на английском языке, так как индексируются в подавляющем большинстве статьи с англоязычных баз данных. Крупнейшие из них Web of Science и Scopus принадлежат издательским домам научной литературы, нидерландскому Elsevier (владеет Scopus) и канадскому Thomson Reuters (WoS). При этом Elsevier занимает 50% рынка журналов, а самый популярный индикатор качества и цитируемости SCImago Journal Rank работает на основе данных Scopus.
Критику в академических кругах вызывают злоупотребление платными услугами по публикации и возросший процент публикаций в платных журналах, которые входят в Scopus, но не являются качественными. Это так называемые «predatory journals»(буквально «хищнические журналы»), то есть в журналы с низким показателем научного влияния, размещение статьи в которых повышает рейтинг автора и его университета. Количество таких злоупотреблений, как показала в недавнем докладе «Рейтинговая лихорадка» директор Института институциональных исследований НИУ ВШЭ Мария Юдкевич, возрастает по мере все большего включения разных стран в систему рейтинговой оценки.
Критикуется и ценовая политика Elsevier, который последовательно повышает цены, так что сейчас библиотеки университетов платят за подписки миллионы долларов. Равно порицается и сама паразитическая модель бизнеса научных издательских домов, при которой труд ученого и рецензента не оплачивается, а плоды этого труда продаются самим же ученым.
Один из самых цитируемых журналов Philosophers Imprint, издаваемый при Мичиганском университете, поддерживает старые принципы республики ученых и полностью открыт для чтения бесплатно. В своей «Миссии» редакторы пишут:
«Есть будущее, в котором университетские библиотеки не будут больше тратить миллионы долларов, покупая, переплетая, восстанавливая, храня печатные журналы, потому что каждая из них примет на себя роль издателя, сообща распространяя по интернету исследования на бесплатной основе. Любая библиотека сможет выдержать цену публикации части мировой научной продукции, как только она будет избавлена от необходимости покупать свои собственные опубликованные исследования. Результаты академических исследований будут тогда доступны для всех пользователей интернета, включая студентов и учителей в развивающихся странах, также как и для широкой публики».
С третьей стороны, критикуется монополистская позиция Elsevier, который выступает еще под 23 именами купленных ранее издательств, (например, известнейшие Pergamon Press, Butterworth-Heineman, Academic Press и Mosby — это тоже Elsevier) и давление установившейся журнальной системы на научную конъюнктуру, которую он воплощает. Помимо любимого всеми проекта Александры Элбакян «Sci-hub», позволяющего взламывать платные статьи, существует целое движение за предоставление статей в открытый доступ. Индикатор SCImago показывает 6885 открытых для свободного чтения журналов по всем дисциплинам.
Против мнения о монополии на установление конъюнктуры
Но надо сказать, что хоть гиганты научной индустрии влияют на исследовательский процесс, это влияние косвенно: ученые сами выбирают тематики, которым обеспечено большее цитирование, а это, так как цитируются востребованные статьи, могут быть любые разработанные, лоббируемые или просто популярные темы. Причина в том, что чаще всего от индекса цитирования и влияния (индекса Хирша) зависят зарплаты исследователей и повышается вероятность получения ими грантов. То есть это относится к самой мировой системе индексирования, а не к конкретной компании. Неочевидна зависимость от издательской корпорации набора тем в журналах и содержания статей. Интересно проследить два случая. Первый произошел в 1999 году и показывает независимость и мобильность редакторского состава отдельно взятого журнала. Тогда 50 редакторов журнала Journal of Logic Programming уволились из-за несогласия с ценовой политикой Elsevier. Полностью перейдя под эгиду Cambridge University Press, они начали выпускать журнал Journal of Logic and Algebraic Programming, причем предыдущий журнал тоже остался, но отныне с другим редакторским составом. Второй случай произошел 10 лет спустя, когда было обнаружено, что один из журналов Elsevier, а именно Australasian Journal of Bone and Joint Medicine, содержал только (!) статьи с положительной оценкой продукции медицинской корпорации Merck&Co. Здесь медицинская компания, с санкции нидерландского издательства или нет, работала с редакцией и сотрудниками отдельного журнала. Можно сделать вывод о тройственном отношении, когда издательский дом сосредоточен на извлечении прибыли, науку делают авторы и редакторы журналов, при этом сторонние корпорации могут лоббировать свои тематики и продукцию через авторов и редакторов.
Наконец, из того, что Elsevier владеет Scopus, было бы абсурдно делать вывод, что там хранятся только эльзивьеровские журналы. На 100 самых престижных журналов в рейтинге SCImago Journal Rank приходится чуть меньше 20-ти издаваемых Cell и Elsevier (все это одно и то же), причем они не входят в первую пятерку и слегка уступают по данным группе Whiley, (Whiley-Blackwell, Whiley&sons и пр.), Oxford, Duke, Cambridge, University Press, журналам Nature (Nature Publishing Group) и пр.
Квартиль 1, 2 и все остальные. Philosophy vs Филозофиja, Felsefe и даже Philosophie
Индексируемые в Scopus журналы делятся на квартили. Квартиль — это термин из математической статистики, который в самой примитивной формулировке обозначает четверть от упорядоченного массива данных. Q1 (первый квартиль) в Scopus охватывает самые престижные журналы и наиболее влиятельные публикации. Напротив, журналы, входящие в Q4, вообще могут быть не адекватны специфике базы данных по критерию научности. Например, в четвертом квартиле экономического сегмента можно встретить газету The Economist.
В философском сегменте наблюдается схожая аномалия. При переходе из Q1 в Q2 и далее статьи постепенно теряют в строгости: математико-логический аппарат сменяется более концептуальными в стилистическом плане текстами. Так, если в Q1 почти не встретить статьи с ссылками на столь популярные в Европе и России постструктуралистские и пост- и неомарксистские теории, уже ежеквартальный Critical Horizons (Q2) за лето 2021 года полностью посвящен наследнице франкфуртской школы Рахель Йегги, а звездой предыдущего 4-го тома за 2020 в Horizons стала философ-марксист Агнеш Хеллер, а в 3-м томе говорили об «экологической чувствительности». В Q2 можно найти немецкий Neitzshe-Studien. В третьем квартиле помещен журнал, который, не будь он ежегодным (или уже закрытым), стал бы настоящей находкой для нашей рубрики. Это издаваемый университетом штата Индиана Journal of World Philosophies. Симптоматично мало цитируют датские Foucault Studies (Q3). C понижением квартиля также повышается процент теологических журналов. Например, рядом с Asian bioethics, в последний номер которого уже помещена специфически теологическая статья про допустимость с точки зрения исламского права использования препаратов, редактирующих гены, «СRISP-Cas9 и случай Хи Дзянкуя: использование кодексов Макасид аш-Шариа и аль-Каваид аль-Фикхуль в Islamic Bioethics Review», соседствует британский теологический журнал The Monist, где говорят о «Недостатках и достоинствах в этике сикхов», «Прозелитизме как эпистемическом насилии» и др. Оба, американский католический Thomist и журнал European Judaism также в Q3.
Наконец, совсем удивительно встретить в «лузерском» Q4 престижные французские Multitudes, Philosophie, Actuel Marx, франко-израильские Cahiersd’ Études Levinassiennes. В Q4 находится и аргентинская Prometeica от престижных аргентинского университета Мар-дель-Плата и бразильского университета Сан-Пауло.
Причины пренебрежения
Постараемся привести три естественные причины низкого научного влияния столь интересных и качественных европейских журналов.
Во-первых, статистика. Индекс строится на англоязычной базе данных, так что многие статьи теряют в научном влиянии еще на стадии выбора языка. Так как влияние и вклад оцениваются по количеству цитат, то англоязычные статьи имеют весомое преимущество. С другой стороны, индекс SCImago научный, то есть нацелен на оценку точного знания. В этом свете не стоит удивляться прямой корреляции между рангом журнала и удельным количеством формул на один текст. Еще один фактор составляет скорость старения литературы и, что соответствует, количество ссылок на современные работы, а также участие в современных дебатах и дискуссиях, которые индексатор воспринимает как легитимные перекрестные цитаты. Более высокая скорость устаревания характерна для более точной науки, это соотношение отметил один из основателей наукометрии Дерек Прайс. «Принцип Прайса», по которому эта скорость рассчитывается, описан им в статье «Квоты цитирования в точных и неточных науках, технике и не науке». Но эта основополагающая для данной области статья все-таки датируется 1971 годом. Для ознакомления с современным положением дел стоит обратиться к журналу Scientometrics (Q1).
Вторая причина историческая. В англоязычном философском мире доминирует аналитическое направление в философии, чье отличие от континентальной мысли определить сложно. Можно сказать, что аналитики более склонны пользоваться формальным логико-математическим языком, а «континенталы» склонны к работе с естественным языком. Также первые стремятся к прояснению понятий философского языка, вторые к введению новых. Пользуясь ходячим перефразом из книги Мераба Мамардашвили «Как я понимаю философию», можно еще сказать, что первые склонны к «проблемоцентризму», а вторые к «стилецентризму». Аналитическая традиция наследовала, в том числе за счет миграции философов в военное время, традиции неопозитивизма, а также создала сильную философию науки, которая теперь сама почти полностью аналитична даже на континенте. Показательно, что большие европейские журналы по философии науки, такие как European Journal for Philosophy of Science (Q1), посвящают статьи «Объясняющим иерархиям казуальной структуры в молекулярной биологии», продолжая темы, развитые в статьях Philosophy of Science и British Philosophy of Science, как бы разделяя дискуссию британских философов науки.
Нетрудно догадаться, что индексатор хорошо относится к аналитическим текстам: либо из-за того, что сама манера аналитического письма наукообразна, формульна, либо из-за того, что сами программы индексирования писались с заложенной логикой сбора статистических данных, которая формировалась в странах с давней аналитической традицией; либо то и другое вместе.
В-третьих, политика. После установления глобальной системы индексирования научных статей некоторые страны создали свои базы данных и индексы для внутренних научных рынков и/или в качестве аналогов глобальной системе. Ярким примером здесь служат отечественный РИНЦ, индексирующий русскоязычные журналы, китайские базы данных в закрытом сегменте китайского интернета. Но также и престижный французский портал CAIRN, содружество четырех французских гуманитарных издательств, журналы которого, как мы узнали, или индексируется слишком низко, как в Scopus и WoS в Q4, или их вовсе нельзя найти, как в базе данных философских журналов Philpapers.
Причина этому, как в процитированном выше докладе объясняла Мария Юдкевич, стратегическая. Эти страны, Франция особенно, стремятся поощрять внутреннюю конкуренцию журналов, а не создавать «потемкинские деревни» из якобы мировых журналов и мировых университетов, пренебрегая отечественной философской и научной традицией и уничтожая конкуренцию.
В поисках разнообразия: Малайзия, Китай, Тайвань, Нигерия, Индия
Перечисленные выше причины могут вызвать недоуменный вопрос: как сделать по-настоящему полный обзор и представить все журналы от Британии и США до Малайзии и Нигерии, если индексы настроены на тексты определенного типа? А ведь разнообразие должно быть не только географическим, но и дисциплинарным, в идеале дисциплинарно-географическим. Если следовать этому максимуму, то задача усложняется кратно. Не только происходит естественное занижение и отсев хороших неаналитических статей, так еще и в ответ целые корпорации ученых и целые страны отказываются от международного сотрудничества.
Малайзия
Исламская философия в исламских странах представляет одну из таких «закрытых земель». Счастливым исключением здесь являются малазийские журналы. Например, al-Afkar Journal for Islamic Studies (Q3). Мы, правда, не сможем включить его в июньский обзор по двум причинам: он вышел только в марте, и только на непопулярном малайском языке. Содержание номера в целом неяркое, за исключением одной статьи. Некий Зиядатула Фадхлии предлагает рассмотреть «Семиотику Фердинанда де Соссюра как метод интерпретации Корана». Интересен малазийский al-Shajarah: Journal of International Institute of Islamic Thought. Он выходит на английском, но еще не появился за этот год. В нем привлекает внимание раздел манускриптов, где Амир Зекрго анализирует, «Кем является крылатый мужчина и маленький мальчик рядом с ним?» на иллюстрированном манускрипте авторства двух исламских ученых Leylī va Majnῡn, Khosrow va Shīrīn. Журнал с многообещающим для исламской страны названием Intellectual Discourse (Q4) выходит также в Малайзии дважды или трижды в год и находится в открытом доступе. Его июньский номер мы разбираем в этом обзоре статей.
Китай и Тайвань
По политическим причинам закрыт китайский интернет КНР с философскими журналами о китайской философии на китайском языке. Зато открыт Тайвань, государство, которое вот уже почти 70 лет позиционирует себя как настоящий Китай. Как и в Гонконге, в Тайване сделан упор на точные и прикладные науки, 50 гонконгских журналов не дают ни одного философского, а среди 112 тайваньских есть близкий по тематике Journal of Future Studies. Вышедший и за июнь, он, к сожалению, не оправдывает ожиданий: из 9 статей ни одна не написана тайваньским автором. Издающийся в Британии Journal of Chinese Philosophy (Q4) вышел в декабре 2020 года. Он редактируется китайскими профессорами из нескольких университетов в штате Гавайи, Королевского колледжа в Лондоне и Пенсинвальского университета, и одним профессором-некитайцем из Баптистского университета в Гонконге. Такой американо-китайский твист.
Китайские исследователи обычно публикуются в журналах первого квартиля, причем в некоторых номерах они достигают более 50% от общего количества авторов.
Африка, то есть Нигерия
В плане географически-тематической аутентичности радует Африка, журналы которой, благодаря платформе AJON (African Journals Online) доступны обзору и анализу. На платформе, где они рассортированы по странам и по дисциплинам, особо выделяется Нигерия (222 журнала). Эта страна неожиданно наголову обгоняет ЮАР (96) и Эфиопию (30). Нигерийский Filosofia Theoretica и вовсе входит в Q1, мы разбираем его в подборке июньских статей.
Индия
По этому же критерию в обзор рядом с нигерийским лидером должен был войти индийский Journal of Indian Council of Philosophical Research, если бы не низкая периодичность издания. Однако последний январский номер достаточно аутентичен, чтобы его упустить, потому что он содержит две, на наш взгляд, очень примечательные статьи. Первая — полемика с западной философией действия, вторая представляет собой ревизию понимания категории бытия, как если бы древнеиндийский философ Нагарджуна полемизировал с Ансельмом и Аристотелем.
В статье «Действие без желания в Бхавадгите» Бинод Кумар Агарвала, пытается измерить прочность аналитической философии действия, предполагая возможность действия без желания, тогда как, согласно европейской философии действия, действие невозможно без желания. В 2006 году в статье «Желание, от которого ты должен избавиться: анализ желания в Бхавадгите» Кристофер Фрамарин в журнале Philosophy East and West предложил для концепта нискамакармы (действия без желания) разделение между целью и желанием, утверждая, что именно «без-цели, но с желанием» такое действие приемлемо в индийской философии. Однако Агарвала идет дальше. Он спрашивает, имел ли Кришна в виду, то, что джная (знание) ведет к кама (желанию) (Can Kṛṣṇainthe Bhagavadgīta accept that jñāna entails kāma?), ведь в Бхавадгите эти два термины противопоставлены, желание мешает знанию. Решая этот вопрос, Агарвала вводит еще один термин сикирша (cikirṣā), который переводится как «желание», но согласно индийскому исследователю, должен переводиться как «решимость». Это лишь шаг на пути к утверждению «действия без желания», в ходе которого Агарвала предоставляет читателю целый каскад из детально разобранных терминов философии действия Бхавадгиты. За счет своей современности и полемичности статья могла бы успешно конкурировать с любым «Введение в индийскую философию».
А.К. Джанеш в статье «Мадхьямический анализ бытия как качества и бытия как сущности» использует методологию философа мадхьямики Нагарджуны, которая «не различает и не идентифицирует». С помощью этой методологии он опровергает защищаемую ранее Ансельмом Кентенберийским и сегодня Колином Макгином позицию «бытия как качества», а также позицию «бытия как сущности», которая идет от Аристотеля. Но и «мэйнстримная для современной англоязычной философии» позиция, утверждающая, вслед за Расселом и Фреге, что бытие — это квантор, а не предикат, после проверки методом Нагарджуны оказывается ложной. Методологический этюд, предлагаемый современным индийским философом Джанешом, занимает несколько страниц и относительно проясняет, как можно не различать и не идентифицировать.
Избегая искажения квартилей
С квартилями непростая история. Если верить статистическому исследованию Н. Некрылова, то в SCIMago массив данных по квартилям делится не строго по 25% каждый. Поразительные данные, которые Некрылов приводит, говорят о Q1 = 29,6%, Q2 = 25,1%, Q3 = 23,5%, Q4 = 21,8% по номерам журналов. При этом по количеству статей на Q1 приходится 50,3% (!), а по количеству статей с высоким коэффициентом цитирования в Q1 входит всего 7,6 % статей. Выше мы уже говорили о так называемых predatory journals, неавторитетных журналах, которые могут входить в Q1. Именно за их счет создается разница между большим общим количеством статей и малым процентом влиятельных текстов.
В поисках дисциплинарного баланса. Ситуация там
Если мы достигнем распределения по географически-тематическому критерию и выберем статью. исходя из квартиля и издательства, то как решить проблему важности? Должны статьи быть важными внутри своего направления или обладать общей значимостью?
Если мы углубимся в полемику внутри аналитических теорий казуальности, теорий действия, теории решения, теории истины и синтаксиса, теории возможных миров, философию сознания, биоэтики, оснований суждений точных наук, анализа демократических процедур — то мы остановимся на первых нескольких журналах: легендарном Analysis (не входит в SCIMago, Oxford Academic), Mind (Q1, Oxford University Press), лидере Nous (Q1, Wiley-Blackwell) и также не менее легендарном Journal of Philosophy (Q1, Journal of Philosophy, Inc).
С другой стороны, если мы хотим увидеть разнообразие континентальной европейской философии и современных философий других регионов, то мы останемся в рамках если не первого квартиля, то первых двух, причем все журналы будут англоязычными. Для примера, специализированный российский феноменологический журнал Horizon (Q2), издаваемый при СПбГУ, публикует статьи на английском и немецком языках, как и хорватский Asian Studies (Q2). Также обстоит дело со многими восточноазиатскими, индийскими, малайскими и африканскими журналами. То есть, если обострить, для ученого нет разницы, публиковаться в локальных журналах своей страны или в первой десятке. Наоборот, при таком консенсусе в пользу английского языка первые журналы, действительно, вызывают доверие, так как, по-видимому, отбирают лучшие статьи со всего мира от специалистов в самых разных областях. Упомянутые Horizon и Asian Studies не являются специфически российскими или хорватскими, они просто лучшие в мире журналы по феноменологии и азиатским исследованиям. Отсюда низкий процент хорватских и российских авторов в обоих журналах.
Трендсеттеры и тренд-мейкеры. Ситуация здесь
С третьей стороны, мы можем идти от того, что важно для отечественной публики. Для этого надо провести три маленьких исследования. Во-первых, посмотреть на последние защищенные диссертации и дипломы философских факультетов ВУЗов (возьмем ВШЭ и МГУ), которые можно назвать trendsetter’ами (устанавливающими тренды). Чистым камертоном популярных предпочтений в философии будут также портал Syg.ma и программы лекториев Telegram-канала Philosophy today. Наконец, следовало бы проанализировать содержание наиболее популярных журналов – таких как «Эпистемология и философия науки» (Q1, издается Институтом Философии РАН), «Вопросы философии», «Логос» (Q2, институт Гайдара), «Стазис» (Q4, Европейский Университет). С журналом «Логос» произошла несостыковка: редакторы сайта журнала и сайта базы данных Scopus противоречат друг другу, одни утверждают, что «Логос» входит в первый квартиль, другие говорят, что во второй. Мы склонны больше верить Scopus’у.
1. В 2021-м и 2020-м гг. в ВШЭ из 118 бакалаврской дипломной работы 18 — на тему религиозной философии (от древнеиндийской до современной католической эстетики), 13 посвящены русской философии, 21 (!) аналитической философии разных направлений (от специальных логических исследований до аналитической философии религии), 9 политической философии, а также постструктуралистским теориям (от ксенофеминизма до конструктивистской теории гендера), 8 экзистенциализму. Русская и религиозная философия вместе намного количественно превосходят все остальные группы тем, лидером является аналитическая философия.
В 2021-м году в МГУ из 54 бакалаврских работ больше всего работ, 4, посвящено постструктуралистам, 3 работы — психоанализу (фрейдистскому и лакановскому). Отдельно стоят кафедра логики и кафедра философии политики и права. Первая (4 работы) ближе аналитической школе, вторая (5 работ) почти полностью относится к современной отечественной политической философии. МГУ сохраняется баланс.
2. Но тем большее удивление вызывает статистика по философским событиям. Из 277 близких к философии или философских событий, анонсированных на канале Philosophy today за весну и июнь 2021-го года, наибольшее количество относятся к религии (теология, история религии, антропология религий) или к русской философии (космизм, русский религиозный ренессанс). Религиозная тематика доминирует (53 события). Притом что, когда речь шла об историческом анализе концепта или о прослеживании истории мысли, мы относили это даже религиозное событие в группу «История мысли» (32). Впрочем, ожидаемо, постмодернистская философия (9), гендерные и феминистские исследования (13), а также психоанализ (13) и события, посвященные левой политической философии (10), превышают по количеству группу аналитической философии (32). Но интересно, по количеству, левая и правая политическая философии (11) равны. А вообще, с учетом никак политически не маркированных или центристских лекций по политической философии (14), этот сегмент становится очень весом (35).
3. Журнал «Эпистемология и философия науки» полностью относится к области аналитической философии, а вот «Логос» и «Стазис» являются в некотором роде импортерами новых идей философии континентальной. Последний номер «Логоса» за 2021-й год анализирует «другие пандемии», самым экстравагантным образом радикализуя философию биополитики Фуко, акторно-сетевую теорию и психоанализ. Яркие названия статей, как, например, «Воля к незнанию» известного русскому читателю философа Славоя Жижека, «Биовласть и плазма…» Игнатенковой, «Первый карантин: как чума стала политическим заболеванием» Вилейкиса и др., рифмуются с другими влиятельными в российской философской и околофилософской среде изданиями вроде журнала «Транслит».
Какой вывод можно сделать из этих показательных, но не исчерпывающих данных? Процент диссертаций соотносится с примерным разделением сегментов российской философии по журналам – от аналитического до самого экстравагантного. Но мало соотносится с популярными лекциями, где ощутимо преобладает интерес к религиоведению и философии религии, затем к политической философии, и только затем к постмодернистским и феминистическим теориям, к истории философии и к аналитической философии.
Учитывая все эти нюансы и сложности, Илья Дейкун разработал критерии выбора и подготовил топ статей по философии, вышедших в различных научных журналах в июне 2021 г.
