Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Когда мы сталкиваемся с эпидемией, речь в первую очередь заходит о биологических аспектах — симптомах, контагиозности, уровне смертности и т.д. Однако не менее важно и экзистенциальное измерение, а именно вопрос о том, что такие ситуации делают с нами, какие чувства вызывают, как переворачивают наше представление о себе и мире. Публикуем перевод доклада, который 14 марта прочел доктор философии и психологии Тодд Дюбоз в Международном институте экзистенциально-гуманистической психологии в Пекине. С какими экзистенциальными вызовами заставляет нас столкнуться пандемия COVID-19, о каких вещах напоминает нам, почему стресс и паника делают нас только уязвимее и что нам может дать надежда в такой ситуации — читаем и размышляем.
Недавно я встречался людьми, которые живут в Китае, и провел онлайн-беседу по экзистенциальным вопросам, связанным с нашей пандемической ситуацией с COVID-19. Капельки пота, выступившие на лбу, были вызваны не вирусом, а тем незабываемым впечатлением, которое произвели на меня 507 участников моей презентации в системе Zoom. Несмотря на то, что я часто ездил в Китай с целью преподавать и учиться вместе с Марком Янгом в международном институте экзистенциально-гуманистической психологии, а также раз в неделю общался онлайн с людьми, я вынужден признать, что не пережил того, что проходили они. Я не знал, смогу ли предложить что-нибудь существенное, что не было бы пронизано имперским настроем или набором банальностей из общих фраз. Но я все равно хотел ответить на приглашение и быть полезным.
У нас есть широкий доступ к различным дискурсам, но преобладающее биологическое и эпидемиологическое объяснение происходящего постоянно оставляет в стороне экзистенциальные проблемы этой глобальной ситуации. Важно признать, что вопросы экзистенции неразрывно переплетены с другими процессами и заслуживают того, чтобы их упоминать на том же уровне значимости, что и биологические. Я благодарен ученым и врачам за то, что они борются за жизнь и порой теряют при этом свои жизни. Также я вынужден признать то, что естествознание не приспособлено обращаться к живому смыслу, который, как я полагаю, имеет огромное значение для всех, кто переживает пандемию.
Первоначально я назвал этот доклад «Пандемическая надежда в эпидемические времена», но к тому времени, когда я должен был выступить, эпидемия уже стала пандемией. Суть моего послания была в том, чтобы осветить экзистенциальные вызовы, с которыми приходится сталкиваться всем, кому стало известно о COVID-19, и предложить им свой взгляд на надежду. Надежда была и есть сильнее того, что вирус несет в себе и может отнять у нас. Другими словами, надежда может быть такой же пандемией, как и вирус, если, как напомнил нам Дамблдор (герой из книги про Гарри Поттера), мы не забудем даже в самые темные времена поворачиваться к свету. Трудность, конечно, заключается в том, что перейти к переживанию надежды нельзя, если мы проявляем неуважение к тоске, связанной с ужасом и скорбью о разрушениях, которые идут на пути следования вируса.
Экзистенциальная тревога включает в себя переживания, которые сопутствуют неожиданному посещению события — «черного лебедя» — без нашего согласия. Эта обеспокоенность, невиданная ранее, высмеивает человеческое стремление избавиться от всего, что несет в себе это бедствие. Такое положение вещей в мире заставляет людей чувствовать себя бессильными и некомпетентными. Мы остро ощущаем его безличную случайность, а также его личную нацеленность на нас и наших близких. Нам вручают экзистенциальную вину за то, что мы живем с вечным ощущением своего несовершенства и что никогда не делали достаточно для облегчения страдания людей. Из-за этого мы еще больше застреваем в ощущении неуправляемости. Этот не поддающийся контролю опыт увековечивается тем фактом, что вирус делает все возможное, чтобы человеческое бытие стало неконтролируемым. И этот процесс мы не в силах взять в «свои руки». Никто и ничто не является главным. Мы остаемся уязвимыми, неуверенными, неполноценными, сбитыми с толку, испуганными, разъяренными, обеспокоенными, дезориентированными, просто «маленькими». Сейчас до нас доходят слова писателя Кормака Маккарти, который оставил нас содрогаться в стране, не приспособленной для стариков: « … это приближается, и вы ничего не можете с этим поделать». Это и есть пережитый опыт «невозможного». Однако существуют и другие измерения невозможного — это безусловное и вечное, а значит, есть место для Надежды.
Про надежду
Надежда, чтобы оставаться таковой и не исчезнуть, должна проявляться в этих ситуациях, а не над ними. Итак, я обратился к своим друзьям в режиме онлайн, чтобы они помогли мне свести воедино мой ответ, который бы суммировал идеи Кьеркегора, Бланшо, Мать Терезы, Фреда Роджерса и других, включая их собственное мужество и стойкость Китая. Надежда, как отмечал Кьеркегор, есть признание того, что «существует нечто большее, чем очевидное» в любом текущем моменте. Надежда двигает фигуру / основной гештальт. Надежда не за горами в будущем, а в следующем мгновении, а затем в следующем и так всегда. Да, несомненно, каждый миг – это брошенный вызов к нам, «и мы ничего не можем с этим поделать», но суть конечности каждого момента заключается в том, что в нем уже заложена неизбежная вероятность (новая возможность) сама по себе. Все мыслимые исходы ситуации не должны исключаться из поля зрения: такое явление многие американские философы религии называют «то, что могло бы быть… возможно».
Следует принять как экзистенциальные данности следующее: мы все взаимосвязаны, мы не можем контролировать то, как другие себя будут вести в пандемии, мы окружены людьми. Поэтому наша уязвимость в том, что мы легко восприимчивы к инфекции и также можем быть заражены. Но, с другой стороны, такая тесная человеческая связь говорит о том, что мы открыты для помощи и можем заботиться о других, мы не одиноки, даже если физически находимся очень вдали друг от друга. Экзистенциальная реальность, в которой человечество живет, утверждает — мы изначально несовершенные и не можем взять на свои плечи всё и вся. Такое положение человека невольно притягивает ответственность, и мы действительно всегда берем на себя что-то, кого-то, где-то в какой-то момент. Когда Мать Терезу спросили, как она справляется с морем страданий, она ответила: «По капле за раз».
Однако природа страха и ужаса такова, что, оставаясь в тени нас самих, она порождаем еще одну заразную болезнь, для которой не требуется маска, чтобы предотвратить воздействие на других: инфекция жадности, а не сотрудничества. Примеров много, начиная с накопления туалетной бумаги (это как метафора ругани во многих отношениях), вопиющий расизм против китайцев (я знаю о ситуациях здесь, в Чикаго, когда дезинфицирующим средством для рук были обрызганы американцы азиатского происхождения, не говоря уже о бессовестных высказываниях «лидеров» нашей страны), потребительское обращение с тестовыми наборами, которые призваны сохранять жизнь, как с товаром для продажи, и так далее. Я знаю, что новый вирус — это не грипп. Я также знаю, что это не болезнь Эбола. Я знаю, что 2% смертей возможны, и это уже ужасно невыносимо, если эти 2% — это те, кого вы любите и дружите, но это 2%, а не 100%. Не осталась незамеченной мной злая шутка телевизионного клоуна Джона Оливера (ведущий юмористической передачи на американском ТВ) в ответ на эту ситуацию. Он советует успокоиться, но если вы думаете, что можете подхватить коронавирус, то, употребляя китайскую пищу, не забывайте прополоскать горло отбеливателем. С другой стороны, он был прав, когда советовал не «лизать столбы в метро». И я ценю фотожабы, изображающие разные непредсказуемые реакции людей на короновирус. Смех над абсурдом — это способ сопротивляться реальности и, в то же время, способ принять человеческую хрупкость. Смешить всегда было призванием архетипа клоуна. Клоуны существуют, чтобы люди смеялись, а смех — это акт надежды.
Читайте также Между страхом и чаянием: как надежда защищает мозг
Вопросы
Вот некоторые из вопросов, которые задавали мне участники из Китая во время нашего онлайн-диалога.
- Почему американцы так странно смотрят на нас, когда мы носим маски?
- Почему американцы не носят маски?
- Почему люди копят туалетную бумагу и ничего не оставляют другим?
- Как мне справиться с чувством вины, когда я относительно здоров, а другие умирают?
- Что мы можем предложить американцам?
- Что мне делать с моей карьерой, которую я только начал, а мое предприятие закрылось и, возможно, никогда не восстановиться?
- Чего ожидать, ведь нам потребовалось два года, чтобы научиться справляться с атипичной пневмонией?
Я оставлю эти вопросы открытыми для ваших собственных ответов.
Экзистенциальный выход
Вот несколько советов, которые добавят надежды всем нам. Мы не можем быть неуязвимыми или взять под свой контроль то, что происходит в мире, но мы непобедимы в том, что имеем возможность дать ответ на ситуацию (сдаться, уступить — это тоже решение). Когда говорим «все будет хорошо!», важно различать и иметь в виду, что «хорошо» в этом случае — это «человечество вместе в этом бедствии, несмотря ни на что», а не то «хорошо», когда мы выбираем «смотреть только на светлую сторону жизни».
Стресс ломает иммунную систему.
Беспокойство и наваждение усиливают действие кортизола. Кортизол вызывает стресс, который разрушает иммунитет. Биос (биологическое) и логос (смысл) в человеке неразрывно переплетены. Во время мытья рук представляйте, что вымываете и свой стресс. Но стресс, однако, экзистенциален — мыло не справиться с этой работой. Чтобы услышать смысл происходящего, важно создать для этого пространство. Виктор Франкл в своих воспоминаниях напомнил нам, что хотя люди изобрели газовые камеры, они также придумали «Шма Исраэль», что означает «Только с любовью», и с этими словами на устах входили в газовые камеры.
Читайте также «Психолог в концлагере»: Виктор Франкл о внутренней свободе и смысле жизни
Фред Роджерс (известный американский телеведущий детской ТВ-программы для малышей), когда его спросили, как говорить с детьми о катастрофах и бедствиях,однажды сказал:
«Скажите им, чтобы они обращали свой взгляд на людей, которые помогают в тяжелые времена».
Чтобы быть собой, существовать, надежда не нуждается в выписке чека (квитанции). Каков бы ни был ответ на ситуацию, надежда всегда есть. Надежда способна открывать новые миры.
Итак, мы находимся в ситуации пандемии, но не только вирусной, но и нашей экзистенциальной. Разница между ними в том, что наша экзистенциальная пандемия обнадеживает, поскольку надежда — это онтологическое состояние, а вирус — нет. Мы не заражены вирусом в каждое мгновение нашей жизни, но нам доступна надежда в каждом миге Бытия. Даже в моменты отчаяния мы можем подключаться к надежде, поскольку люди являются целенаправленными и сознательными творениями, ибо живут от момента к моменту « для того, чтобы» и «ради чего-то». Бессмысленность и отчаяние нам нужны, чтобы признать неизменный факт — раньше было по-другому — и позволить себе горевать об этом. Скорбь, однако, вскрывает в нас воспоминания о прежних нереализованных возможностях и, таким образом, предлагает надежду от надежды. Имейте в виду, что даже самоубийство — это отчаянный акт надежды. Акт, который я желал бы, чтобы не случился с нами, потому что мы способны помогать друг другу, даже если не можем физически быть близко. Я также часто думаю о храбрости тех, кто, взявшись за руки, сделал прыжок в неизвестность с горящих башен всемирной торговли Нью-Йорка (сентябрь 2001 г.) и держал свою собственную жизнь в своих руках, прежде чем башни рухнули. Это самые трудные вещи для размышления, но они все еще показывают непобедимость надежды в самые трудные времена человеческого существования. Сегодняшняя ситуация не должна быть столь экстремальной.
Теперь об ужасном и невероятном
Вместо того, чтобы сражаться против COVID-19, что… если мы встретим его, как гостя? Я вспоминаю слова поэта Руми из поэмы «Гостевой дом»:
… Веселье, уныние, подлость, иногда понимание
Заглянет как нежданный гость.
Приветствуй и угощай их всех!
Даже если гости — многие муки,
Которые яростно сметут всю мебель в твоем доме,
Все равно оказывай каждому честь.
Может быть, он очистит тебя для новой радости.
Темная мысль, стыд, злоба —
Встречай их у порога, смеясь, и приглашай войти.
Будь благодарен, кто бы ни пришел,
Ведь каждый был послан как наставник свыше.
Я сейчас пишу статью и чувствую недомогание. Возможно, это симптомы чего-то. Я надеюсь, я не заразился COVID-19, но я боюсь выходить на улицу и кашлять, чтобы меня не забили камнями до смерти. Вот где биологическое и душевное во мне, и они влияют на меня по-разному. С биологической точки зрения мы не приглашаем вирус в наши дома, но экзистенциально нам будет лучше, если мы научимся его принимать. Разве мы откладываем свое гостеприимство, если вдруг явится незваный гость? По крайней мере там, где я вырос, такого никогда не случалось.
Однако я задаюсь вопросом, нужно ли людям сейчас поддерживать «жизнь» вируса? Нужно ли нам помогать ему распространяться, если он сам по себе слаб и пытается умереть? Не лучше ли нам и с медицинской, и экзистенциальной точки зрения принять его поразительную цепкость, его превосходную живучесть … и позволить умереть в социальной дистанцированности? Не можем ли мы создать ему наш антивирус — расстояние?
Нигилизм
Есть некая сверхъестественная благодать в нигилизме, который эта пандемия может пробудить и вызвать. Мировое кораблекрушение сближает людей (вспомните мысли Ясперса о пограничных ситуациях), пандемия смиряет нас и напоминает, что мы «не боги», и это переживание позволяет нам развить в себе иное чувство «быть в мире», вместо «деланья в мире». Пандемическая ситуация указывает на человеческую способность реагировать таким способом, которым никогда раньше мы даже бы не подумали, что сможем. Это помогает нам прояснить, что действительно является важным и имеет первостепенное значение. Мы приглашены сегодня ценить жизнь как дар, а не как само собой разумеющееся право.
Сила благодарности
Давайте поблагодарим людей и моменты жизни сейчас, а не потом. Я не хочу, чтобы мы стали перед тупиком, который был описан Мишелем Серром (французский философ, историк науки и писатель) в его произведении «Паразит».
«… брошен последний взгляд. Никогда больше я не смогу сказать: «Спасибо!». Спасибо тебе за то или это, за это чудо, за бурное море и расплывчатый горизонт, за облака, реку и огонь, спасибо за тепло, свет и страсть, спасибо за ветер и звуки, за перо и скрипку, спасибо за невероятную красоту слова, спасибо за любовь и страдание, за печаль и за то, что ты есть, спасибо за женственность… и я еще не закончил. Я только начинаю вспоминать, кого надо благодарить. Я только начал свой благодарственный гимн, а моя очередь уже подошла…»
В моей жизни есть стареющие, нетрудоспособные родители, один из них с легочной артериальной гипертензией, другие близкие родственники с ослабленным иммунитетом. Все они очень уязвимы перед этим незваным гостем. Я боюсь за них и не хочу, чтобы всепоглощающее горе пришло ко мне, если потеряю их… или вирус может забрать меня. Я мог бы быть парализован этой страшной реальностью или я могу сделать выбор и жить по-другому. Оба пути имеют смысл. Оба ответа на вызовы ситуации имеют свою собственную целостность. Но я попытаюсь спеть свой благодарственный гимн. Я буду смеяться и есть ореховый пирог. И когда я плачу, то плачу сильно — так же сильно, как смеюсь, когда мне смешно. Я протяну руку, чтобы пожать вашу протянутую руку. Теперь мы экзистенциально ближе, чем когда-либо прежде, в нашем «социальном отдалении».
Давайте возьмемся за руки и вместе пройдем через это странное событие инаковости.
Об авторе
Тодд Дюбоз, доктор философии, религии и психологии, профессор Чикагской школы профессиональной психологии, профессор Университета Сэйбрук, соучредитель Американской ассоциации экзистенциального анализа, капеллан.
Оригинал впервые был опубликован на английском языке на сайте American Psychological Association 17 марта 2020 года.
Главное, если к нам придет «Черный лебедь», встретить его достойно и уходя в мир иной восторгаться тем что жизнь прожита не зря. Ну а если повезет то будем жить и восторгаться жизнью.
у него есть ореховый пирог…
Я знаю, что этот вирус есть, но как-то я не научился его бояться. Я живу почти так , как и раньше, только чаще мою руки.
Страха нет!!!! Может быть это и плохо. Я знаю, что у меня есть ещё много не сделанного, а корме меня это никто не сможет сделать. Кстати. Когда-то давно в 2008 году у меня начался рак кишечника. И я уже лежал и не было сил подниматься. Но когда я вспоминал, что мне ещё столько нужно сделать, то я вскакивал с кровати. И я понял, что только я сам смогу вылечить себя от рака. И я засел за медицинскую литературу, которой у меня очень много. Постепенно в мозгах стал вырисовываться метод излечения травами. Послал жену на рынок. Купила она мне нужные травы и я ими вылечился от онкологии. Потом других лечил. Потом опубликовал методику в Интернете, где она до сих пор и находится. Тогда, в 2008 году я видел своего врага и смог с ним сразиться и победить. А теперь этот вирус для меня как большая загадка. Я не могу его победить, у меня нет оружия для сражения. Я не знаю кто он!!! А сражаться придётся. Выхватить бы вовремя сущность этой заразы, можно было бы и поискать метод уничтожения врага. Хотелось бы заранее ЗНАТЬ КАК УНИЧТОЖИТЬ ЕГО!!!