Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Если говорить о привилегиях актерской профессии, то одной из самых заманчивых является возможность артистов проживать десятки чужих жизней. Звучит многообещающе, не так ли? Но у любой медали есть обратная сторона — влезая в шкуру другого человека, актеры (и обычные люди, практикующие перевоплощение) рискуют заиграться. А у такой игры не самые радужные последствия, которые могут закончиться потерей собственного «я». Кристиан Джарретт, старший редактор онлайн-издания «Aeon», автор книг «Грубое руководство по психологии» (2011) и «Великие мифы мозга» (2014), приводит в своей статье результаты нескольких исследований, участниками которых стали как профессиональные актеры, так и простые люди, попробовавшие вжиться в разные роли и оценить себя от лица стороннего наблюдателя. Как проигрывание чужих ролей влияет на нашу способность к самоанализу, что такое «постдраматическое стрессовое расстройство» и к каким в целом выводам пришли исследователи после упомянутых экспериментов — читайте ниже.
В английской школе-интернате в 1990-х годах мы с друзьями на несколько часов с головой погружались в ролевые игры. Нашим фаворитом была «Vampire: The Masquerade», и я хорошо помню, как переживал своего рода психологическое похмелье после того, как проводил день в образе безжалостного злодея-нежити. Мне требовалось время, чтобы избавиться от вымышленного персонажа, и за это время я должен был приложить сознательные усилия для контроля своих манер и морали, чтобы не попасть в какую-то реальную проблему.
Если маленькая вымышленная ролевая игра может привести к изменению ощущения себя, то что должны испытывать профессиональные актеры и особенно так называемые «method actors», которые следуют учениям русского театрального практика Константина Станиславского и по-настоящему воплощают порученные им роли?
Считается, что актеры испытывают смешение своего реального «я» с выдуманными персонажами. Например, Бенедикт Камбербэтч сказал, что, хотя ему нравилось играть такого сложного персонажа, как Шерлок Холмс, но был и определенный «обратный удар».
«Я страдаю из-за этого. Ощущаю раздражительность. Моя мама говорит, что я с ней очень резок, когда снимаюсь в “Шерлоке”», — делится актер.
Марк Сетон, научный сотрудник кафедры театральных и перформативных практик в Университете Сиднея, даже придумал провокационный термин «постдраматическое стрессовое расстройство» для описания трудных, длительных последствий, которые иногда испытывают актеры, потерявшие себя в роли.
«Актеры могут периодически продлевать привыкание, зависимость от роли и, возможно, перенимать деструктивные привычки персонажей, которых они воплотили», — пишет он.
Но некоторые комментаторы скептически относятся к такому заявлению. Например, Сэмюэль Кампа из Университета Фордхэма в Нью-Йорке недавно утверждал в «Aeon», что понятие погружения в персонажа преувеличено, и что актеры «буквально не забывают, кем они являются, поскольку их настоящие убеждения и желания остаются прежними».
До недавнего времени спор о том, действительно ли актеры буквально теряют себя в своих ролях, был в основном вопросом гипотезы. Тем не менее, в паре исследовательских работ по психологии, опубликованных в 2019 году, предоставлены некоторые конкретные доказательства, и результаты показывают, что самоощущение актеров сильно меняется в зависимости от персонажей, которых они играют.
В статье, опубликованной в «Royal Society Open Science», было рассказано о команде во главе со Стивеном Брауном из Университета МакМастера в Онтарио, которая наняла 15 молодых канадских актеров, обученных по методу Станиславского, и отсканировала их мозг в то время, как актеры исполняли роль Ромео или Джульетты (в зависимости от их пола). Актеры потратили некоторое время на то, чтобы стать персонажами сцены на балконе, а затем, пока они лежали в сканере, исследователи задали им ряд личных вопросов, таких как: «Вы пойдете на вечеринку, на которую вас не пригласили?» и «Вы расскажете своим родителям о том, что влюбились?» Задачей актеров было тайно сымпровизировать ответы от лица воплощаемого персонажа.
Затем исследователи смотрели на мозговую активность актеров, когда те были в роли, и сравнивали результаты с другими сеансами сканирования, когда актеры отвечали на подобные вопросы либо от своего лица, либо от имени кого-то, кого они хорошо знали (друга или родственника) — в этом случае они должны были принимать точку зрения третьего лица («он/она будет» и т. д.). Важно отметить, что роль Ромео или Джульетты связывалась с четким паттерном мозговой активности, которого не было заметно в других состояниях, даже если исследуемые были чрезмерно вовлечены в размышления о намерениях и эмоциях других людей и/или принимали их точку зрения.
В частности, актерская игра была связана с сильнейшей дезактивацией в областях передней и средней линий мозга, которые вовлекают человека в размышления о себе самом.
«Это может указывать на то, что актерство как нейрокогнитивное явление является подавлением самоанализа», — говорят исследователи.
Другим результатом оказалось то, что актерская игра была связана с меньшей дезактивацией области, называемой предклиньем, расположенной дальше к задней части мозга. Как правило, активность в этой области снижается из-за сфокусированного внимания (например, во время медитации), и исследователи предположили, что повышенная активность в предклинье во время актерства была связана с разделением ресурсов, необходимых для воплощения роли — «двойного сознания, о котором говорят теоретики актерского мастерства».
На самом деле, эти новые результаты сканирования мозга — первый случай, когда нейровизуализация использовалась для изучения актерского мастерства, — предполагают, что процесс потери себя происходит довольно легко. В исследовании было четвертое задание для актеров, когда их попросили ответить на вопрос от своего лица, но с британским акцентом. Испытуемых не просили принимать образ британца, однако простая имитация британского акцента привела к паттерну мозговой активности, подобному тому, который видели при актерской игре.
«Когда герой не представлен явно, тогда изображение его с помощью жестов и мимики может стать первым шагом к воплощению персонажа и сокращению ресурсов личности», — говорят исследователи.
Это последнее открытие, указывающее на легкость, с которой личность может быть ослаблена или заслонена, совпадает с другой статьей, опубликованной недавно в «The Journal of Experimental Psychology: General» группой из Дартмутского колледжа и Принстонского университета, возглавляемой Меган Мейер. Исследователи просили добровольцев сначала оценить себя, свои воспоминания или физические характеристики, а затем выполнить ту же задачу с точки зрения другого человека. Например, они могли оценить эмоциональность каких-либо своих воспоминаний, а затем дать оценку тем же событиям глазами друга или родственника. Или они могли оценить, насколько различные черты характера применимы к их личностям, а после посмотреть, насколько это соответствует точке зрения их знакомого.
После подобного взгляда со стороны волонтеры снова должны были оценить себя от своего лица: было установлено, что их самоощущение изменилось — самооценка испытуемых сместилась и стала более похожей на ту, которую они транслировали от чужого лица. Например, если они первоначально сказали, что характеристика «уверенный» незначительно связана с их личностью, а затем эту же черту оценили глазами друга, описывая её как сильную составляющую их личности, то при повторной оценке от своего лица эти участники склонны были назвать себя более уверенными людьми. Примечательно, что такая перемена сохранялась, даже если проходили сутки между принятием чужой точки зрения и переоценкой себя.
В указанных исследованиях не участвовали нанятые или профессиональные актеры, и все же за небольшую долю времени, потраченного на размышления о взгляде другого человека, самоощущение волонтеров стиралось.
«Если мы просто думаем о другом человеке, мы можем адаптироваться так, чтобы принять обличье этого человека», — сказала Мейер и ее коллеги.
В свете этих выводов неудивительно, что актеры, которые иногда проводят недели, месяцы или даже годы, погруженные в роль другого человека, могут пережить кардинальное изменение своего самосознания.
То, что наше самоощущение обладает таким эфемерным качеством, может немного обескураживать, особенно тех, кто изо всех сил пытается сформировать стойкое чувство идентичности. Тем не менее, здесь есть и оптимистичный посыл. Задача самосовершенствования — или, по крайней мере, стремление увидеть себя в более положительном свете — может оказаться немного проще, чем мы думали. Исполняя роль, вживаясь в образ того человека, на которого мы хотим быть похожи, или просто думая о людях, воплощающих в себе те качества, которые мы хотели бы видеть в себе, проводя время с такими людьми, мы можем обнаружить, что наше самоощущение меняется в желаемом направлении.
«Поскольку каждый из нас выбирает, с кем дружить, кого ставить себе в пример, а кого игнорировать, — пишут Мейер и ее коллеги, — мы должны принимать эти решения, осознавая, что они формируют не только структуру наших социальных связей, но даже наше ощущение того, кто мы есть».
Эта статья впервые была опубликована на английском языке в журнале «Aeon».