Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
«Что первично в развитии психики — генетика или воспитание, наследственность или среда?» — набивший оскомину вопрос. Доктор наук, почетный профессор психологии Северо-Восточного университета в Бостоне Лиза Фельдман Барретт коротко, но ёмко ответила на него на страницах The Guardian. Читаем перевод и разбираемся, почему противопоставление наследственности и среды лишено смысла и как тесное взаимодействие генетики и мира, в котором мы живём, делают нас теми, кто мы есть.
Когда вы слышите, как люди разговаривают на незнакомом вам языке, почему вы не можете понять, где заканчивается одно слово и начинается следующее? Если вы являетесь носителем английского языка, почему вам так сложно артикулировать французский или ивритский гортанный согласный «р» или звук «р» в испанском или итальянском языке, который произносится на кончике языка? Способность слышать и издавать звуки, а также мысленно «переводить» их в язык биологически запрограммирована в нашем мозгу. То, каким образом в человеке зарождается этот биологический потенциал, проливает свет на извечную дискуссию о человеческой природе.
В первые несколько месяцев жизни детский мозг наполняется всевозможной информацией из окружающего мира, поступающей через органы чувств. Входящие сенсорные данные вызывают изменения в мозге, активируя нейроны в разнообразных конфигурациях, которые закрепляются путем формирования между ними синаптических связей. Некоторые группы нейронов часто активируются вместе, укрепляя или настраивая синаптические связи между собой, что способствует обучению. Другие нейронные сети задействуются в меньшей степени и постепенно уничтожаются, освобождая место для более полезных связей. Этот процесс синаптической настройки и уничтожения синапсов называется нейропластичностью и происходит на протяжении всей вашей жизни, но особенно масштабно — в первые несколько лет после рождения.
Другие статьи автора
— «Сила слов — не метафора»: как слова и действия других людей влияют на наш мозг
— Природа эмоций: врожденные реакции или приобретенные конструкты, зависящие от ситуации?
Одним из крупнейших источников сенсорных данных для детского мозга являются другие люди. По этой причине младенческий мозг эволюционно настроен на обнаружение тонких различий в человеческой речи, включая способность различать большой спектр согласных и гласных звуков, что в итоге приводит к способности отличать один язык от другого. Однако дети, как правило, проводят почти все время со взрослыми, которые говорят на одном и том же языке, поэтому многие звуки, существующие только в других языках, никогда не попадают в зону их восприятия. Это одна из причин, по которой сегодня вам может быть столь трудно воспроизводить или даже различать незнакомые для слуха звуки.
Это подводит нас к давнему спору, о котором я упомянула ранее: заложены ли наши личные особенности и способности уже при рождении или же они формируются посредством нашего опыта пребывания в мире? Другими словами, что является основной движущей силой: генетика или воспитание? Мы знаем, что часть личной «истории» записана в генах, которые содержат инструкции по построению тела и мозга. Мы также знаем, что культура, в которой мы формируемся, может фундаментальным образом влиять и на мозг, и на тело.
Мало кто из учёных сегодня осмелится заявить о том, что 100% ваших качеств являются врождёнными или приобретёнными. Дебаты, как правило, сейчас ведутся о том, где проходит разграничительная линия. Однако новые научные данные свидетельствуют о том, что такой линии на самом деле не существует. Оказывается, окружающая среда побуждает определенные гены включаться и выключаться — процесс, называемый эпигенетикой. В нас также есть гены, которые регулируют степень влияния окружающей среды. Гены и окружающая среда, словно любовники в пламенном танго, переплетены столь тесно, что нет смысла калибровать баланс их влияния на нас, исходя из несуществующей оппозиции.
Даже такие первичные эмоции, как радость, печаль и страх, которые кажутся врожденными и автоматическими, на самом деле являются продуктом культуры.
Предположим, вы спите на предмете мебели, называемом «кроватью», в одиночку или с партнером, в специально отведенной комнате, называемой «спальней», в течение длительного периода времени, например, восьми часов.
Такие представления «инсталлируются» в наш мозг опытом и далее руководят нашими ожиданиями и действиями. Вы можете увидеть власть привычного представления в том, что спать иначе нам кажется «неправильным». Если бы вы и вся ваша семья каждую ночь спали бы на соломенных циновках в одной комнате, и вам бы приходилось просыпаться каждые два часа для того, чтобы поддерживать огонь, то 8-часовой сон в отдельной спальне был бы для вас неестественен, несмотря на то, что в других культурах живут именно так.
Даже такие первичные эмоции, как радость, печаль и страх, которые кажутся врожденными и автоматическими, на самом деле являются продуктом культуры. Предположим, вы видите, как у кого-то резко расширились глаза и открылся рот. Если вы выросли в западной культуре, скорее всего, вы сочтете такую мимику выражением страха, однако если вы выросли на островах Меланезии, вы с большей вероятностью интерпретируете такую мимику как выражение угрозы и агрессии.
Культура позволяет осуществлять трансгенерационную передачу информации без необходимости генетического носителя. Значимые фигуры вашего детства формировали ваш физический и социальный мир, а ваш мозг «подключился» к этому созданному до вас миру. Вы продлеваете собой существование этого мира и в конечном итоге передаете следующему поколению культуру через язык и действия, «подключая» к этому миру мозги тех, кто идет за вами. Этот механизм культурного наследования эффективно работает в связке с механизмом генетического наследования, что, по сути, означает, что процесс эволюции не ограничен только лишь инструкциями, закодированными в генах. То, как ваш мозг настраивается на языки, которые вы слышите в детстве, — это лишь один пример. Аналогичным образом, если в юности вам довелось столкнуться с невзгодами и нуждой, то такой опыт мог активировать экспрессию одних генов и подавить экспрессию других, подготавливая ваш мозг к борьбе с будущими несчастьями. К сожалению, такая преднастройка одновременно делает вас более уязвимыми к депрессии, тревожности, сердечным заболеваниям и диабету во взрослом возрасте. Если у вас есть дети, то вы можете передать им некоторые из этих характеристик посредством эпигенетических изменений.
Читайте также
— Нейроконструктивизм: как гены, мозг и культура определяют наше развитие
— «Тело и мозг — кто хозяин?», или Ещё раз о психике и соматике
Культурные практики управляют генетической эволюцией нашего вида, влияя на то, кто с кем может производить потомство и какие дети с большей вероятностью доживут до репродуктивного возраста. Богатство, классовость, законы, войны и другие человеческие изобретения дают возможность одной группе превосходить другую, изменяя шансы на то, появятся ли у определенных людей общие дети или будут ли они вообще. Политическая и религиозная поляризация приводит к тому, что люди, придерживающиеся разных убеждений, вряд ли когда-либо вступят в диалог друг с другом, не говоря уже о романтических отношениях или заведении потомства. Родители, которые прививают своих детей от смертельных болезней или предпочитают не делать этого, также вносят изменения в генофонд. Именно созидаемая человеком культура задает эволюционную траекторию нашего вида.
Таким образом, культура — это не просто модератор нашей биологии, а полноценный причинный фактор. Я не говорю, что культура определяет вашу судьбу, но и гены в равной мере не столь судьбоносны. Взаимодействие генетики и мира, в котором вы живете, делают вас тем, кто вы есть (к лучшему или к худшему). Таким образом, мы все частично несем ответственность за «подключение» мозгов друг друга и мозгов следующего поколения посредством языка и действий. Это урок новейшей науки: в уравнении об истоках человеческого не должно быть никаких «против», как это заложено в оппозиции генетики и воспитания. Вернее сказать, мы — носители генетики, которая требует воспитания, и только их взаимодействие делает нас людьми.
Статья была впервые опубликована на английском языке в The Guardian под заголовком «The big idea: is it time to stop talking about ‘nature versus nurture’?».
«Моноклер» – это независимый проект. У нас нет инвесторов, рекламы, пейволов – только идеи и знания, которыми мы хотим делиться с вами. Но без вашей поддержки нам не справиться. Сделав пожертвование или купив что-то из нашего литературного мерча, вы поможете нам остаться свободными, бесплатными и открытыми для всех.
