Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Публикуем перевод небольшого эссе писательницы Кортни Хамфрис, в котором она пробегается по истории белого цвета и рассказывает, как белый стал символом физической чистоты, нравственного достоинства и социального превосходства.
Белый цвет ассоциируется с физической чистотой. Он содержит примерно равные количества каждого цвета в визуальном спектре и активирует все три типа чувствительных к свет колбочек в наших глазах. В результате мы воспринимаем материалы, которые не поглощают свет и отражают как ахроматический — белый.
Связь белого цвета и чистоты в западной культуре, скорее всего, имеет свои корни в религии. Вот как Кэтлин Браун, историк Пенсильванского университета, комментирует этот факт:
Исторически сложилось так, что белый цвет в одежде был одним из способов, которым люди обозначали своё призвание.
Позже эта ассоциация религиозной чистоты превратилась ассоциацию чистоты телесной («Чистота стоит рядом с благочестием» — заявил Джон Уэсли в проповеди 18-го века). Книга Браун «Грязные тела» — хроника чистоты в Европе, от момента колониальной экспансии Америки до гражданской войны. Как отмечает историк, чистолотность была связана с растущим изобилием белого белья, которое носили на теле под верхней одеждой, а затем демонстрировали его с помощью выпущенных манжет и воротников. Нижнее белье, которое проглядывало, обладало для людей очищающей силой – считалось, что белое бельё как бы вытягивает грязь из организма, а пятна, собранные на нём, подтверждали это.
Белый стал показателем класса и богатства. Чем вы богаче, тем тоньше, белее и изысканнее ваше постельное белье, тем чаще вы меняете. Белое белье, простыни, полотенца, скатерти ценились именно за тот факт, что их столь сложно было содержать в чистоте. Как отмечает Браун:
Именно явная неприспособленность и сложность обслуживания делали его столь благородным объектом.
В XIX-XX вв. белый стал важным цветом для санитарных движений, прокатившихся по городам после вспышек холеры и гриппа. Кэтрин Эшенберг (Katherine Ashenburg), автор книги «Грязь на чистоту: антисанитарная история» (другие переводы: «История грязи», «Чистота: история мытья без прикрас»; оригинал: «Dirt on Clean: An Unsanitized History»), отмечает, что моющие средства на Западе также претерпели изменения.
«До этого их мыло было действительно отвратительным» – отмечает она. Оно было сделано из жира животных и имело уродливые зелёные, коричневые и серые оттенки. Пока, наконец, Procter & Gamble не разработала недорогое белое мыло, которое стало продаваться в барах в 1878 году. Эшенберг говорит, что именно цвет айвори (цвет слоновой кости), ассоциирующийся с чистотой и опрятностью, сделал многое для успеха белого цвета вообще.
«К 1920 году белый стал использоваться в качестве гигиенической эстетики» — говорит Вирджиния Смит, независимый историк и автор книги «История личной гигиены и чистоты» («Clean: A History of Personal Hygiene and Purity«). Врачи надели белые халаты, а медсёстры стали носить накрахмаленные белые шляпы. В больницах и клиниках появились белые стены и белые кафельные полы. Но у этого была и практическая причина: белое как бы доказывало пребывание пациентов в чистоте. Однако Смит отмечает, что эта функция переплелась со слоями значений и ассоциаций, которые белый приобретал в течение долгого времени. В 20-м веке белая спортивная одежда также стала распространенным явлением – как символ здоровья и бодрости.
В конце концов белизна проторила себе путь в дома и другие объекты — как внешнее подтверждение личной гигиены. В 1925 году архитектор Ле Корбюзье заявил в манифесте «The Law of Ripolin» (имеется в виду бренд первой эмалевой краски, которой, кстати, помимо Ле Корбюзье, пользовался сам Пикассо), что белые стены несут духовную и моральную силу очищения. Каждый гражданин, пишет он, должен «заменить портьеры, полотна, обои, трафареты на простой белый цвет Риполин. Его дом чист … Всё показано, как оно есть. Только после этого дело доходит до внутренней чистоты».
Мощный символизм белого, конечно, имеет тёмные оттенки. Браун отмечает, что, когда европейские колонисты столкнулись с другими группами в Америке и Западной Африке, появился «новый интерес к белизне не только как к показателю чистоты одежды, но и как к расовому индикатору принадлежности к роду и цивилизованности». Как подмечает Браун, на портретах XVII-XVIII вв. европейские поселенцы, особенно женщины, «начинают светиться, как странные белые призраки», показывая свою чистоту носителей цивилизации. В более поздние годы символизм белого, соединённый с идеей расовой чистоты, появляется в нацистском языке в качестве термина «расовой гигиены» и одежде Ку-клус-клана.
Оригинал: «How White Came to Be Synonymous With Clean and Good», Nautil.us.
