Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Лекция Евгения Жаринова о самом неоднозначном русском романе второй половины XX века — поэме Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки», постмодернистской игре и нецензурной лексике в русской литературе.
Сегодня на «Моноклере» лекция об одном из величайших и наиболее неоднозначных русских произведений XX века — поэме «Москва-Петушки» Венедикта Ерофеева. Почему величайших? Кроме бездонности самого текста, количество интерпретаций которого насчитывает десятки, если не сотни версий, о его значимости для мировой культуры может рассказать огромное количество переизданий во многих странах Европы и Америки и большое количество спектаклей, поставленных в самых разных городах — от Вильнуса и Киева до Гамбурга, Вены и Мадрида. Что же до одиозности и неоднозначности этой поэмы — пожалуй, ни один текст русской литературы не обвинялся столько раз как критиками, так и обычными читателями в излишнем злоупотреблении нецензурной лексикой и нескончаемости сочных алкогольных метафор. Сразу отметим, что — да, и мат, и алкоголь в тексте присутствуют в избытке. Но умаляет ли это гениальность произведения?
Любой филолог вам смело скажет — нет, не умаляет. Порой даже несколько преумножает. Каким образом? Об этом в рамках встречи интеллектуального клуба «Мастерская диалога» рассказал известный литературовед, переводчик, профессор кафедры всемирной литературы филологического факультета МПГУ, радиоведущий Евгений Жаринов.
Что объединяет Венедикта Ерофеева с Жаком Дерридой, Жилем Делёзом, Мишелем Фуко, Роланом Бартом и другими постмодернистами? Какие события конца 60-х годов приводят к развитию в литературе и философии постмодернистской парадигмы? Как наш пьяница и матершинник из поэмы оказывается вплетен в то, что до сих пор является мейнстримом литературы, культуры, кинематографа, философии — того, что определило собой всю вторую половину XX века с его типом мышления, межличностных отношений и типом политики. А что общего у Венедикта Ерофеева с Пушкиным, у Венички из поэмы «Москва-Петушки» с Евгением Онегиным? Какой миф о России развенчивает Венедикт Ерофеев в своём романе? И почему при всей кажущейся нецензурности романа, который пропитан бесконечной игрой интерпретаций, в нём нет и тени пошлости? Обо всём этом — в обстоятельной и очень эмоциональной лекции Евгения Жаринова.
«В связи с тем, что у нас сейчас происходит цензурирование литературы и культуры в целом, об этом романе говорить очень сложно. Потому что читать его в цензурном варианте бессмысленно, а в нецензурном не каждый выдержит. Но я не хочу сейчас вдаваться в подробности, а я хочу как филолог, как специалист в области литературы попытаться выступить адвокатом дьявола, я хочу защищать творчество Венедикта Ерофеева перед какой бы то ни было существующей и будущей цензуры. Что же в нём такого величественного, несмотря на то, что называется сегодня нецензурной лексикой? <…> Я просто буду говорить, играть на том оставшемся малом поле смыслов, которые остаются в этом романе помимо нецензурщины и буду выступать как филолог, как культуролог, утверждая, что это действительно одно из величайших явлений современной литературы на русском языке».
Фрагмент интервью Евгения Жаринова в аудиопрограмме «Лабиринты. Тайная история музыки» (09.07.2015)
Обложка: Венедикт Ерофеев, фото Л. Федосеева.
