Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Сериал «Игра престолов» — новая мифология, коллекция архетипов, рассказ о наших внутренних проблемах и комплексах, и в этом секрет его необыкновенной популярности. Психолог Марина Куликова разбирается, почему многим нравится «Игра престолов», чем хорош этот сериал, какие внутренние конфликты главных героев отзываются в нас и почему смотреть сериалы терапевтично.
Мы все хотим разобраться со своими внутренними конфликтами. Всегда. Внутренние конфликты и есть наша реальность. То, как мы их проживаем, решаем, как выходим из них или бесконечно в них увязаем, определяет всю нашу деятельность, всех людей, которых мы цепляем, и всю нашу жизнь в итоге.
Аналитическая психология не признает «ухода от действительности». Все — и наши мысли, и фантазии — это наша действительность, с которой мы имеем дело. Можно бесконечно сидеть в сериалах и ток-шоу и при этом решать свои внутренние конфликты, а можно заниматься деятельностью только для того, чтобы их не видеть и не решать. Просмотр сериалов — один из способов совладания с этой действительностью, а также один из видов психической защиты, который заключается в создании своего внутреннего мира, более качественного или более управляемого, чем внешний.
Можно не уходить в просмотры, оставаться в жизни, но при этом пребывать в своих конфликтах бесконечно. Можно даже полететь в Космос и оставаться в своем внутреннем конфликте — например, в споре с отцом, в поиске нового авторитета, другого Бога, истины, последней инстанции. Мы часто осуждаем тех, кто зависает в телесериалах, при этом сами зависаем в разговорах под бокал или без бокала, зависаем в повторяющихся сценариях жизни, зависаем в деятельности, которая нам неинтересна, или в деятельности, которая нам очень интересна, при этом находим своих внутренних врагов обязательно снаружи, устраиваем с ними битвы. И все это — просто уход от конфликта.
Внутренние конфликты — это то, что делает нас несчастными, с одной стороны, а с другой стороны, заставляет двигаться, развиваться, менять свою жизнь.
Конфликты есть всегда, а если их нет, это просто другой конфликт — читай историю Пер Гюнта.
Конфликты начинаются с того, что мы родились в этот мир, и мир некомфортен для нас. Голые, слабые и беззащитные, мы не в состоянии накормить себя. Нас не слушаются даже собственные руки и ноги. Появляется наша мать. То, как она ухаживает, определяет, будет ли нам казаться мир миром возможностей или миром лишений и борьбы.
Первые и ранние конфликты — это конфликты с миром: насколько мир принимает меня, насколько он безопасен.
Ну вот мы растем и начинаем определяться с тем, кто мы и что мы за личность: мальчик или девочка, умная или красивая, какое у нас тело — и все это опять со слов матери. В этот момент вписываются в книгу жизни наши следующие конфликты с телом и с самим собой (умница -красавица или неумеха/руки-крюки, толстяк, красавчик, ботаник).
Мы начинаем отделяться от матери, учимся ходить. Отходим на шаг, падаем, плачем, — нас хвалят, поощряют или, наоборот, опекают, носят на бегунках, оберегают от острых углов. Зарождаются конфликты наших поступков и деятельности. Кто-то доволен тем, что у него есть и чего он достигает, он молодец, а кому-то нужен дальневосточный гектар, целина, полет в космос, аплодисменты, успех, признание, вечная гонка за лайками.
Даже цветочки на клумбе можно выращивать с разной целью, например, как акт протеста против матери — чтобы вырастить цветочки круче, чем у нее. Или чтобы она похвалила, наконец.
Эти все до-эдипальные конфликты связаны с сепарацией от матери и осознанием своего Я — индивидуацией.
Но постепенно в нашей истории вырисовывается фигура отца. Он третий в мире, где было двое и где все было так прекрасно: мать, источник жизни, принадлежала только нам. Триангуляция — очень взрослый конфликт для ребенка. До таких конфликтов периода Эдипа еще надо дорасти. Считай, тебе повезло, если ты дошел до этого уровня.
Эдип — это желание победить отцовскую фигуру для мальчика и материнскую для девочки. Это борьба с их властью или с властью вообще. Это борьба с миром моральных принципов других. Это постоянное разрушение этики и традиций, чтобы построить свои, новые.
Согласно этой нехитрой периодизации конфликтов складывается все своеобразие человеческих характеров и жизненных сценариев.
И вот мы хотим (конечно, втайне от самих себя!) победить своего отца, стать королем, властелином или знаменитостью. Или мы хотим найти своего отца, которого не знали в лицо, чтобы доказать ему, что он напрасно нас бросил. Или мы не знаем, что делать с этой жизнью, которая вся — мир колючек, опасностей, монстров, гадких и подлых людей. И мы решаем, раз уж договориться с этими людьми невозможно, то можно только побороть их, стать Спасителем и погибнуть от руки предателей. Мы втайне мечтаем встретить ту единственную, чтобы тут же ее потерять, потому что непонятно, что с ней делать — просто жить, принимать ванну каждый день, ложиться спать в полосатой пижаме?
И тогда мы начинаем смотреть историю Джона Сноу, где смелый добрый парень, так похожий на внутреннего меня, все это делает. И тогда его история — это история до-эдипальных конфликтов его и моих, борьба за мир и с миром, поиск отца, вечное предательство, невозможности обретения любви, внутренняя пустота отверженного в самом младенчестве ребенка.
Как это все до боли знакомо, Джон! Ты как там? Мы болеем за тебя. Мы болеем тобой. Мы следим за твоей историей.
Дело в том, что следить, смотреть со стороны гораздо безопаснее, чем пытаться повторить все жизненные трюки в одиночку и без страховки. Мы смотрим на эти трюки и учимся. И тогда это работает, как терапия у детей. Как игра в куклы у маленьких девочек. Кукла папа ложится на куклу маму, и это не страшно. Кукла мама подает кукле папе пригоревший обед, а папа ругает маму, и это не страшно.
Кукла Джон Сноу умирает и снова живой — это как? Больно или не очень? Куклу Сансу выдают замуж за короля: там все, но там нет любви — а это как, можно жить? Кукла Серсея получила все и все потеряла, ей на всех наплевать, она стерва и сука, так ей и надо, — но каково оно, быть такой, может, ей все же больно? Кукла Нед Старк — благородный и прекрасный, поэтому ему не жить в этом жестоком мире, мы с тобой, Нед! Кукла Арья должна всех победить, но кто она — девочка или мальчик? Кукла Дейнерис, мать драконов и победительница железных мужчин, — где у нее сердце, и есть ли оно?
Сериал «Игра престолов» богат характерами, конфликтами и способами их решений. Почти каждый наверняка нашел себе кумира (свой архетип), близкого по духу героя. Даже Джейми Ланнистер, убийца короля и любовник собственной сестры, по-своему прекрасен, в нем есть благородство, он бесконечно противоречив, и прекрасен именно этим. Даже Тирион Ланнистер, позор всей семьи (а кто не слышал этих слов в детстве?), чем-то притягивает нас к себе. Каково это — быть позором своего отца и жить с этим каждый день?
Еще один секрет сериала в том, что он создает новую мифологию. Нами уже подзабыты детали, связанные с историями Парсифаля, Одиссея, Афродиты, Афины или Деметры. А психика требует образов, с которых можно копировать поведение, на которых можно опереться, учиться жить и чувствовать. То, что раньше делал древнегреческий театр и мифология, сегодня с успехом делают кино и сериал. И зритель учится жить и не умирать от этого, и поэтому сериал — наш безопасный полигон.
