Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Прирожденный лидер, любимец народа, отдающий всего себя Родине, истинный патриот – таким видят его современники. Его слово – как сталь – твердое и надежное, способно вдохновлять и вести за собой, способно убедить в его правоте весь мир и даже больше – поспорить с Богом. Бесстрашный и самоотверженный – смог ли он победить в этом споре?
Эти слова, конечно, о Маяковском. Это большое беспокойное сердце билось на полную мощность, давая толчки и жизненные импульсы людям, движениям, целому строю, но, как водится, остановилось слишком рано. Без устали, без упрека, без сомнений, был он рупором коммунизма/большевизма, гением маркетинга, талантливым поэтом и просто «хорошим человеком», да что там — большим и сильным, но «нежным» и «воздушным» — словом, не человеком, а «облаком в штанах»!
Очень часто Маяковского считают рупором революции, забывая про прочие заслуги, а также называют воинствующим атеистом и богоборцем. Сегодня мы вспомним и перечитаем некоторые отрывки и целые произведения, чтобы попробовать понять, какие все-таки отношения были у Маяковского с Богом.
О воинствующем атеизме и богоборчестве Маяковского свидетельствуют огромное количество плодов его труда – плакаты, агитки, стихи. Из последних наиболее часто приводят дерзкое и хлесткое:
Гуляем (отрывок)
Это — церковь, божий храм,
Сюда старухи приходят по утрам.
Сделали картинку, назвали — «Бог»
И ждут, чтоб этот Бог помог.
Глупые тоже — картинка им никак не поможет.
(1925)
Ну, и для того, чтобы иллюстрация была более полной:
Надо бороться
У хитрого бога лазеек — много.
Нахально и прямо гнусавит из храма.
С иконы глядится Христос сладколицый.
В присказках, в пословицах господь славословится,
имя богово на губе у убогого.
Галдят и доныне родители наши
о божьем сыне, о божьей мамаше.
Про этого самого хитрого бога
поются поэтами разные песни.
Окутает песня дурманом, растрогав,
зовя от жизни лететь поднебесней.
Хоть вешай замок на церковные туши,
хоть все иконы из хаты выставь.
Вранье про бога в уши и в души
пролезет от сладкоголосых баптистов.
Баптисту замок повесь на уста,
а бог обернется похабством хлыста.
А к тем, кого не поймать на бабца,
господь проберется в пищаньи скопца.
Чего мы ждем?
Или выждать хочется,
пока и церковь не орабочится?!
Религиозная гудит ерундистика
десятки тысяч детей перепортив.
Не справимся с богом газетным листиком
несметную силу выставим против.
Райской бредней, загробным чаяньем
ловят в молитвы душевных уродцев.
Бога нельзя обходить молчанием —
с богом пронырливым надо бороться!
(1929)
Эти стихи уже позднего периода творчества Маяковского. Отношения с Богом как в жизни, так и в творчестве не всегда были такими категоричными.
Прежде всего, нужно отметить, что Владимир Владимирович был рожден в семье дворянина, и, очевидно, сам был крещен и — однозначно — получил христианское воспитание. О картине мира, которая была сформирована в детстве Маяковского и полностью сложилась к 14 годам, мы можем судить по строкам из письма сестре Ольге от 14.07.1907 г. Дата письма 14 июля 1907 года приведена по старому стилю, оно написано спустя неделю после дня рождения поэта. День рождения Маяковского — 19 июля по новому стилю, 7 июля – по старому. Володе исполнилось 14 лет.:
«День своего рождения провел хорошо, только на другой день вспомнил о нем. Ты пишешь, что хорошо проводишь время, — рад за тебя, я же сижу дома или что-нибудь читаю, или же учу уроки и ругаю бога за вавилонское столпотворение. Захотелось ему башню разрушить, он и перемешал языки, а я за него страдай и учи уроки, совсем у бога логики нет!»(2)
Сомнений в истинности библейских притч и в существовании бога у Маяковского в 14 лет нет, а претензии к создателю уже имеются.
Библейские притчи поэт знал не просто хорошо, но — наизусть, по некоторым свидетельствам:
«В.В. Маяковский попал в Бутырки в возрасте 16 лет. На фотографии (тюремные) страшно смотреть: рыхлотел, девственник по губам, недоросль. Там, в тюрьме, дают Библию. Он читал ее 144 дня, до отбоя. Он ее изучил наизусть, и больше ничего не читал, он слуховой поэт, с плохими глазами. Он — ритор, пророк, но получивший в юности удар Маятника, гениальности. Потом он от нее отрекся, наступил на горло, а она его взяла за горло, и боролись эти двое. Никто не начинал поэзию тюрьмой и Библией, в 16 лет»(3)
Итак, именно в тюрьме Маяковский открывает для себя не только священную книгу, но и свой поэтический дар.
Учетная карточка Московского охранного отделения. Москва, 1908/ © Государственный музей В.В. Маяковского.
Во многих произведениях поэта присутствуют религиозные атрибуты – свечи, алтарь, библейские герои. Автор использует их не только в тех случаях, когда он намеренно о(б)суждает религиозную тематику, но и как художественный прием, стремясь усилить и придать особый акцент словам, например, в любовной лирике.
Большинство произведений поэта автобиографичны, и во многих из них он на равных встречается, разговаривает, а иногда и спорит с Богом или Иисусом Христом. После этих фактов назвать Маяковского атеистом – все равно, что сумасшедшим. Ведь нормальный человек не будет постоянно разговаривать с несуществующим персонажем?… Посмотрим, в каких произведениях и как развиваются отношения Поэта и Бога.
Несколько слов обо мне самом
Я люблю смотреть, как умирают дети.
Вы прибоя смеха мглистый вал заметили
за тоски хоботом?
А я –
в читальне улиц –
так часто перелистывал гроба том.
Полночь
промокшими пальцами щупала
меня
и забитый забор,
и с каплями ливня на лысине купола
скакал сумасшедший собор.
Я вижу, Христос из иконы бежал,
хитона оветренный край
целовала, плача, слякоть.
Кричу кирпичу,
слов исступленных вонзаю кинжал
в неба распухшего мякоть:
«Солнце!
Отец мой!
Сжалься хоть ты и не мучай!
Это тобою пролитая кровь моя льется дорогою дольней.
Это душа моя
клочьями порванной тучи
в выжженном небе
на ржавом кресте колокольни!
Время!
Хоть ты, хромой богомаз,
лик намалюй мой
в божницу уродца века!
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека!»
(из сборника стихов «Я!», 1913)
Иллюстрация к сборнику стихов «Я!».
Начало стихотворения у многих вызывает недоумение – да он не только атеист, но и настоящий Антихрист: «Я люблю смотреть, как умирают дети»! Но это только на первый взгляд. Если учесть, что вся поэма «Я!» написана как бы от имени Бога (здесь солнце – его отец, луна – жена), то можно увидеть менее кровожадный, но более философский сюжет, включающий вопрос о справедливости Бога, допускающего смерть ни в чем не повинных детей. Наиболее полно эта тема раскрыта в «Братьях Карамазовых» Ф.М. Достоевского, произведения которого Маяковский читал и любил, а по некоторым свидетельствам, даже был его продолжателем.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Богоборческий монолог Стивена Фрая и философия Достоевского
Так, Борис Пастернак говорил:
«…у Маяковского литературная родословная гораздо сложнее, чем принято считать. Я воспринимаю его как продолжение Достоевского. Его ранние стихи могли бы написать ранние герои Достоевского… Все лучшее, что им сказано, сказано навсегда, прямолинейно и непримиримо, а даже не столько сказано, как с размаху брошено обществу, городу, пространству» (4).
Воистину, песнь и крик романтичной души поэта слышны в его триумфальном стихотворении «Послушате!». Бог-отец, мудрый, человекоподобный, зрелый, утешающий, встречает беспокойного, сомневающегося и вечно вопрошающего поэта.
Послушайте!
Послушайте!
Ведь, если звезды зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — кто-то хочет, чтобы они были?
Значит — кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
И, надрываясь
в метелях полуденной пыли,
врывается к богу,
боится, что опоздал,
плачет,
целует ему жилистую руку,
просит —
чтоб обязательно была звезда! —
клянется —
не перенесет эту беззвездную муку!
А после
ходит тревожный,
но спокойный наружно.
Говорит кому-то:
«Ведь теперь тебе ничего?
Не страшно?
Да?!»
Послушайте!
Ведь, если звезды
зажигают —
значит — это кому-нибудь нужно?
Значит — это необходимо,
чтобы каждый вечер
над крышами
загоралась хоть одна звезда?!
(1914)
Поэма «Облако в штанах» изначально называлась «Тринадцатый апостол». И неслучайно – здесь Маяковский выступает как бунтарь, певец революции, претендует на звание проповедника нового времени, предлагающего новую религию – коммунистическую, которую, возможно, признает и одобряет сам Иисус Христос, «нюхая» поэта «души незабудки». Название было изменено цензурой, а из-за множественных религиозных ассоциаций поэма была издана с обширными прочерками.
Облако в штанах
Я, воспевающий машину и Англию,
может быть, просто,
в самом обыкновенном Евангелии
тринадцатый апостол.
И когда мой голос
похабно ухает —
от часа к часу,
целые сутки,
может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.
(1915)
Бог по-прежнему не прекращает общение с поэтом. О неисповедимости путей Господних Маяковский пишет и в следующей поэме. На этот раз Богу удалось удивить поэта, а то и проверить на прочность, представив ему искушение в виде любви к женщине из самой преисподней.
Флейта-позвоночник (отрывок поэмы)
Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
люби!
Бог доволен.
Под небом в круче
измученный человек одичал и вымер.
Бог потирает ладони ручек.
Думает бог:
погоди, Владимир!
Это ему, ему же,
чтоб не догадался, кто ты,
выдумалось дать тебе настоящего мужа
и на рояль положить человечьи ноты.
(1915)
В поэме «Человек» Маяковский примеряет образ не Бога-отца, а Иисуса Христа, пытаясь повторить и провести аналогии с его жизненным путем. Поэма описывает все основные вехи – от рождества поэта «не под Вифлеемской звездой» до его воскресения. А в заключении поэт просит, вероятно, Космос и Бога принять его…
Человек (фрагмент)
Последнее
Ширь,
бездомного
снова
лоном твоим прими!
Небо какое теперь?
Звезде какой?
Тысячью церквей
подо мной
затянул
и тянет мир:
«Со святыми упокой!»
(1916-1917)
Вот какой отзыв Горького о Маяковском в сентябре 1916 г. записал Корней Чуковский:
«Заговорили о Венгерове, Маяковском – лицо его стало нежным, голос мягким – преувеличенно, он заговорил (…): «Им надо Библию читать… Библию… Да, Библию. В Маяковском что-то происходит в душе, …да, в душе» (5).
Очевидно, что в душе у Маяковского что-то происходило, раз не самому тонкому специалисту человеческих душ – Горькому — это стало заметно. Действительно, все годы творчества Маяковского происходила отчаянная борьба, спор. С Богом, с теми истинами, которые он знал с рождения. Безусловно, уверовав в силу народа, освобожденного от «цепей рабского труда» пролетариата, вдохновленный первыми успехами советского государства, он начал верить не только во всемогущего Бога, но и всемогущего Человека. Его не волновал вопрос о существовании Бога – в нем он с детства был уверен, но другой вопрос – способен ли человек с ним сравниться? Ну, или хотя бы поговорить на равных?
Самый «пик» богоборчества и хула против церкви и Бога приходятся на заключительный период творчества Маяковского (например, стихи, приведенные выше, написаны в 1925 и 1929 годах). То время, когда поэта уже начали «терзать смутные сомнения» о призрачности его надежд на светлое коммунистическое будущее, но он, тем не менее, продолжал свой труд на благо советской пропаганды, превратившись, по его собственному выражению, из поэта в «чиновника».
В тот же период он написал, например, вот это стихотворение:
Стихи о разнице вкусов
Лошадь
сказала,
взглянув на верблюда:
«Какая
гигантская
лошадь-ублюдок».
Верблюд же
вскричал:
«Да лошадь разве ты?!
Ты
просто-напросто —
верблюд недоразвитый».
И знал лишь
бог седобородый,
что это —
животные
разной породы.
(1928)
Обратите внимание – никакого сарказма, никаких сомнений, никакого богоборчества. Философски и просто.
В последние годы Маяковского все больше одолевали вопросы о правильности его пути, но главное – его творчества. В последние месяцы, недели и дни ему все более мучительно было оставаться одному, наедине со своими мыслями.
Запись В. Полонской о вечере 13 апреля 1930 года (6):
«…у Владимира Владимировича вырвалось: — О, Господи! – Я сказала: Невероятно, мир перевернулся! Маяковский призывает Господа! Вы разве верующий?! – Он ответил: — Ах, я сам ничего не понимаю теперь, во что я верю!… – Эта фраза записана мною дословно. А по тону, каким была она сказана, я поняла, что Владимир Владимирович выразил не только огорчение по поводу моей с ним суровости» (7).
Возможно, для него все очевиднее становился ответ, что человек все-таки не может сравняться с богом; что как бы ни были велики и могущественны его, человека, советского человека, дела, это лишь малые песчинки по сравнению с глыбами творений Всевышнего, да и то, растворяются в глупости, жадности, коварстве, коррупции и бюрократии. Маяковский верил в бога, но верил и в Человека и хотел, чтобы человек все-таки победил. Однако, несмотря на то, что поэт поставил все на кон в этом споре – свою веру, свой поэтический дар, свою жизнь, человек победить, увы, не смог. И именно такого — поверженного и жалкого перед лицом Всемогущего – человека в себе «поэт встал и убил» По точному выражению Марины Цветаевой в статье «Искусство при свете совести», 1932.…
Марина Цветаева написала в августе 1930 на смерть поэта:
«Много храмов разрушил,
…А этот — ценней всего.
…Упокой, Господи, душу усопшего врага твоего».
(М. Цветаева «Маяковский», 1930)
***
Эта статья приурочена к знаменательному событию — 19 июля исполнилось 123 года со дня рождения поэта. Она получилась очень личной и субъективной, совсем не литературоведческой и очень дилетантской. Надеюсь, читатель поймет и простит. Более искушенному читателю узнать интересные детали творческой деятельности ВВМ, пронестись вихрем по яркой и насыщенной жизни поэта, получить удовольствие от тонкого и ироничного стиля автора можно в новой книге Дмитрия Быкова «Маяковский. Тринадцатый апостол». Мы прочитали, не пожалели и настоятельно рекомендуем!
Источники и примечания
1. Дата письма 14 июля 1907 года приведена по старому стилю, оно написано спустя неделю после дня рождения поэта. День рождения Маяковского — 19 июля по новому стилю, 7 июля – по старому. Володе исполнилось 14 лет.
2. Цит. по: Филатьев Э. Главная тайна горлана-главаря. Книга 1. Пришедший сам.
3. Соснора В. Дом дней//СПб.: Пушкинский фонд, 1997. [Серия «Поэт и проза», вып.4]. URL: http://www.vavilon.ru/texts/prim/sosnora1-5.html
4. По воспоминаниям А. Гладкова.
5. Чуковский К. Полное собрание сочинений. Том 11. Дневник 1901—1921. С. 200.
6. Вечер накануне гибели поэта. Владимир Маяковский застрелился 14 апреля 1930 г.
7. Цит. по: Бобрецов В. Про это и про то/ В. Маяковский. Люблю: Поэмы, стихотворения, проза. – Спб.: Азбука, 2012. С. 42.
