Нашли у нас полезный материал? Помогите нам оставаться свободными, независимыми и бесплатными.
Как обычно проходят первоапрельские розыгрыши? Мы намекаем соседу, что у него спина белая, дарим своим близким шоколадку в коробке от айфона, сочиняем какую-нибудь небылицу? Бывает. Но, как ни странно, 1 апреля — это праздник, который требует от нас гораздо большего. Впрочем, речь не только о нём.
Меньше всего хотелось бы вдаваться в историю 1 апреля — да и ясности в этом вопросе нет никакой: кто-то говорит, что День дурака связан с переходом на Григорианский календарь, кто-то придерживается точки зрения, что праздник 1 апреля связан с весенним равноденствием, кто-то выдвигает ещё более странные теории. У нас обязательно упоминают, что в России это День смеха, тогда как в англоговорящих странах День дурака (April fool’s day), как будто это что-то меняет.
Знаете, что? Всё это не имеет никакого значения. Потому что какую бы историю ни имел праздник, и какое бы название ни носил, в разных странах на протяжении сотен лет происходит одно и то же — люди сбрасывают свои серые серьёзные маски и впускают в свою жизнь игру — это древнее творческое начало, которое намного старше культуры, обсуждаемой 364 дня в году.
Но давайте обо всём по порядку.
В Таро есть такая фигура — Дурак (Шут). Считается одной из самых сложных карт колоды, ей даже, в отличие от других, не присвоено никакое число. На самой карте дурак изображён в одежде шута: он стоит на краю пропасти и смотрит в небо. Узелок, который он несёт на палке, невелик: в нём только самое необходимое. В руке у него роза — символ чистоты, «белого листа», ничем не заполненных страниц будущего. Шут идёт в сопровождении единственного друга — белого пса. Эта карта одновременно олицетворяет ум и глупость, добро и зло, правду и ложь. А символически присущий карте ноль как бы намекает нам, что дурак, субъект без величины, не просто стоит особняком, но и может быть мерилом других вещей (ведь тот же ноль является точкой отсчёта, без которой было бы невозможно исчисление).
Кажется, эта небольшая карта гораздо больше говорит нам о мире и о человеке, чем все наши стереотипы, вместе взятые. Ведь кто такой, в сущности, дурак? Глупый человек? Вряд ли, иначе не закрепились бы в культуре такие идиомы как «дурак в воду кинет камень, а десять умных не вынут», «дурак узел завяжет, умный не развяжет». Фигляр, пустой кривляка? Отчасти. Да, дурак, он же шут, всегда немножко юродивый: он постоянно кривляется и бормочет что-то. Но кривлянья эти уже потому не бессмысленны, что он в своём юродстве и шутовстве всегда говорит то, что приходит на ум, и чаще всего именно шут оказывается тем единственным человеком, который в любой ситуации может сказать правду, перед кем бы он ни стоял (неудивительно, что в средневековье именно шуты были ближайшими советниками королей).
Так что же, выходит, что дурак — мудрец? Это было бы слишком просто для дурака, потому что он носит каждую из перечисленных масок и ни одну из них не считает своей собственной. Но лицедейство его отнюдь не бессмысленно — объединённые нарушением социальных норм и законов логики, хитрое плутовство, насмешки, проказы и глупости дурака противостоят стабильному и закоснелому миру, возвращая в него понятие игры.
По крайней мере, со времён античности таким этот образ предстаёт перед нами в лучших образцах искусства. Философ, исследователь средневековой культуры и искусства Михаил Бахтин так характеризует образы дураков:
Им присуща своеобразная особенность и право — быть чужими в этом мире, ни с одним из существующих жизненных положений этого мира они не солидаризуются, ни одно их не устраивает, они видят изнанку и ложь каждого положения. Поэтому они могут пользоваться любым жизненным положением лишь как маской. У плута еще есть нити, связывающие его с действительностью; шут и дурак — “не от мира сего” и потому имеют особые права и привилегии. Фигуры эти и сами смеются, и над ними смеются. Смех их носит публичный народно-площадной характер. Они восстанавливают публичность человеческого образа: ведь все бытие этих фигур, как таких, сплошь и до конца вовне, они, так сказать, все выносят на площадь, вся их функция к тому и сводится, чтобы овнешнять (правда, не свое, а отраженное чужое бытие, — но другого у них и нет). Этим создается особый модус овнешнения человека путем пародийного смеха.
При этом пародийный смех дурака, по мнению Бахтина, это всегда животворящая сила, подлинная жизнь, способная разбивать ложь официальной культуры и повседневности (Ведь чем наполнена наша жизнь, со всех сторон ограниченная искусственными рамками, как не ложью? “Это хорошо, а это плохо”, “Красиво, это когда вот так”, “Ты должен обществу и государству то-то”, “Так себя нельзя вести”, “Такие вещи нельзя произносить вслух” и т.д.).
Собственно, к чему я веду? Если смотреть на 1 апреля с этой точки зрения, то совершенно неважно, праздник дурака или смеха — ведь и для того, и для другого свойственно предельное раскрепощение, доминирование иррационального и обличение всего искусственного, неправильного. По большому счёту, в этот день нам всем не помешало бы хорошенько повеселиться, выпустить подсознательное, лихо поиграть с ценностями, предварительно их осмеяв, а после этого переосмыслить себя и мир, в котором мы живём.
Кстати, о подсознательном. Дурак, описанный выше, является ярким воплощением одного из самых интересных архетипов, выделенных психоаналитиком Карлом Густавом Юнгом, которому он дал название Трикстер. Как описать Трикстера? Это некая сущность, главным свойством которой является бессознательное. Трикстер — это всегда отрицание моральных устоев и выход страстей, мощная сила, которая способна разрушать всё, даже устоявшиеся обычаи. Предельная раскованность, игривость, ребячливость, которые отличают Трикстера, способны отражать теневые стороны нашего общества, компенсировать его законсервированную однобокость, показывать то, что люди обычно не желают замечать, предпочитают прятать глубоко подальше. Явление Трикстера в том или ином облике (у Трикстера тысяча ликов: это и мифический Дионис, и эзотерический Гермес, и фольклорный Фигаро, и литературный Остап Бендер, и вполне себе реальный плутоватый сосед Петя) всегда ведёт к тому, что установившиеся обычаи превращаются в фарс, как это происходило на средневековых площадных представлениях.
Питер Брейгель Старший «Битва Масленицы и поста»
Источник: Verdadeirahistoria.com.
А если учесть, что архетипы как постоянные психические структуры присутствуют в каждом из нас, то появление Трикстера — это очень важный психоаналитический момент: мы выпускаем своё бессознательное, становимся лицедеями, у которых не может быть одной-единственной маски, потому что на просторах бессознательного пасутся все наши альтер-эго — от молодца до подлеца. И каждый, кто выпускает своего Трикстера и позволяет себе стать на один день дураком, становится частью общего действа, в котором сотрясаются все существующие основы, мир встаёт с ног на голову, а ценности осмеиваются. В средневековье то же самое происходило во время карнавалов, а в античные времена жизнь и её основы ежегодно сотрясали Элевсинские мистерии.
Но, вопреки тому ужасу, который у иного человека могут вызвать слова «сотрясали», «осмеяние ценностей» и т.д., древние мистерии, точно так же, как и средневековый карнавал и нынешнее первое апреля, призваны не погрузить мир в хаос, а всего лишь проверить на прочность его ценности: дать нам возможность пощупать их, попереворачивать, поиграть с ними, чтобы убедиться — живые, а убедившись, вернуть всё на место и после безудержного смеха и безумной игры обрести новый взгляд на вещи. Собственно, это и есть настоящее 1 апреля. С праздничком.
Обложка: The laughing jester / Art museum of Sweden, Stockholm.
